– Да уж, действительно, – проговорил Брайс. – А доктор Пэйдж вчера вечером первым делом предположила что-то подобное: что какие-нибудь мутанты-бактерии могли вызвать гибель одних людей, а других превратить в свихнувшихся бешеных убийц.
– Т – сто тридцать девять не болезнь, – немедленно уточнил Хоук. – Это нервно-паралитический газ. И, честно говоря, лично я предпочел бы, чтобы причиной всего здесь случившегося и в самом деле оказалось газовое нападение. Потому что, после того как газ рассеялся, никакой угрозы больше нет. Распространение бактериологического заражения предотвратить гораздо труднее.
– Если это действительно был газ, – сказал Копперфилд, – то он уже давным-давно рассеялся, но следы его должны были остаться буквально на всем в виде мельчайших капелек конденсата. Это мы выясним очень быстро.
Они прижались к стене, чтобы пропустить Нивена с его фотоаппартом.
– Доктор Хоук, вы сказали, что первая стадия поражения газом Т – сто тридцать девять продолжается от четырех до шести часов. А что потом? – спросила Дженни.
– Ну, – ответил Хоук, – вторая стадия летальна. Она длится от шести до двенадцати часов. Она начинается с распада эфферентных нервов и заканчивается параличом двигательных и дыхательных центров мозга.
– О господи! – проговорила Дженни.
– И что все это значит в переводе на обычный язык? – спросил Фрэнк.
– Это значит, – ответила Дженни, – что на второй стадии поражения, где-то в течение шести-двенадцати часов, Т – сто тридцать девять постепенно уменьшает регулятивные способности мозга – те, которые управляют телом, устанавливают частоту дыхания, биение сердца, наполнение кровеносных сосудов, определяют работу различных органов… У пострадавшего начинает неровно биться сердце, ему становится очень трудно дышать, и постепенно у него перестают работать все железы и органы. Может быть, сейчас вам кажется, что двенадцать часов – это не так уж и долго, но, уверяю вас, пострадавшему они покажутся целой вечностью. Начнутся рвота, понос, недержание, всякие прочие выделения, сильные и почти непрерывные судороги… И если при этом будут поражены только эфферентные нервы, а остальная часть нервной системы останется незатронутой, то все это будет сопровождаться невыносимыми, ни на минуту не прекращающимися болями.
– То есть от шести до двенадцати часов сплошного ада, – подтвердил Копперфилд.
– Пока не остановится сердце, – сказал Хоук, – или же пока не перестанут работать легкие и человек просто не задохнется.
Некоторое время все молчали, только Нивен продолжал щелкать фотоаппаратом.