Но – о господи! – какие ужасные вопли! Правда, не такие страшные, как тогда, когда кричал Харкер. Сержант кричал от невыносимой физической боли. Здесь же это крики предсмертного ужаса. Да, эти вопли не такие кошмарные, но все-таки и от них кровь стынет в жилах. Нечто подобное Копперфилду доводилось слышать только на поле боя.
В потоке криков можно было различить отдельные слова, которые звучали так, будто их выплевывали на выдохе. Задыхаясь и проглатывая звуки, капрал отчаянно пытался объяснить тем, кто оставался наверху, – а возможно, просто самому себе – то, что он видел.
– …Ящерица…
– …Насекомое… как жук…
– …Дракон…
– …Доисторический…
– …Сатана…
Наконец голосом, в котором слились и физическая боль, и переживаемые душевные страдания, капрал прокричал: «Это дьявол! Это сам дьявол!»
После этого доносились уже только ужасающие вопли, подобные тем, какие испускал Харкер. Слава богу, что по крайней мере на этот раз они длились не так долго.
Когда все стихло и наступила тишина, Копперфилд положил на место крышку люка. Из-за кабеля крышка не могла закрыться и с одного края оставалась чуть приподнятой, но она все же прикрывала отверстие люка почти полностью.
На тротуаре, футах в десяти от колодца, генерал поставил двух часовых и приказал им стрелять во все, что может показаться оттуда.
Поскольку автомат Харкеру не помог, Копперфилд и несколько его подчиненных занялись подготовкой всего необходимого для изготовления «коктейлей Молотова». Из магазина Брукхарта на Вейл-лейн они притащили десятка два бутылок вина, вылили содержимое, потом на дно каждой бутылки насыпали примерно с дюйм мыльного порошка, залили бензином, а в горлышки бутылок вставили матерчатые фитили и плотно забили их тряпками.
Но поможет ли огонь там, где оказались бессильными пули?
Что именно произошло с Харкером?
Что произошло с Веласкесом?
«Что будет со мной?» – подумал Копперфилд.
* * *
Первая из двух передвижных лабораторий обошлась больше чем в три миллиона долларов, но она стоила того: за эти деньги Министерство обороны приобрело подлинное чудо техники.
Лаборатория была вершиной технического прогресса в области микроминиатюризации. Ее компьютер, основанный на трех микросхемах «Интел-432» (девять силиконовых чипсов вмещали в себя шестьсот девяносто тысяч транзисторов), занимал не больше места, чем пара обычных чемоданов, но представлял собой в высшей степени современную систему, способную осуществлять медицинские анализы самой высокой сложности. Этот компьютер обладал большим объемом памяти и более широкими программными возможностями, чем основная часть стационарных компьютеров, установленных в клиниках и лабораториях крупнейших университетов.