– Да, – ответила Дженни. – Очень гордился. А что?
– Ну, раз он гордился тем, что он грек, – сказал Флайт, – он вполне мог хорошо знать греческую мифологию. Видите ли, в одном из древнегреческих мифов есть бог Протей. Я полагаю, что именно это слово ваш Папандракис и пытался написать на стене. Протей. Бог, который живет в земле и обладает способностью путешествовать по ее недрам. Бог, у которого нет никакой собственной формы. Бог, который может принимать любую форму, какую он только пожелает, и который питается всем и всеми, кем только захочет.
С отчаянием в голосе Тал Уитмен проговорил:
– К чему все эти разговоры о чем-то сверхъестественном? Когда мы с ним общались через компьютер, само оно называло себя только именами разных демонов.
– Аморфный демон или бесформенный и обычно злой бог, способный принимать любую форму по своему желанию, – довольно распространенные персонажи почти всех древних мифов и большинства, если не абсолютно всех, существующих в мире религий, – ответил Флайт. – Подобные мифические персонажи действуют обычно под десятками самых разных имен и названий во всех культурах мира. Вспомните хотя бы Ветхий Завет. Сатана в первый раз появляется там как змей, потом в облике козы, барана, оленя, жука, паука, потом как ребенок, как нищий и во множестве других обличий. И его называют, помимо прочего, Властелином хаоса и бесформия, Мастером обмана, Тварью многоликой. В Библии говорится, что Сатана «изменчив, как тени» и «пронырлив, как вода; и как вода способна становиться паром или льдом, так и Сатана может превращаться во все, что захочет».
– Вы хотите сказать, что многоликое существо здесь, в Сноуфилде, и есть сам Сатана? – спросила Лиза.
– Н-ну… в определенном смысле да.
– Нет, – отрицательно покачал головой Фрэнк Отри, – не тот я человек, доктор Флайт, чтобы верить в нечистую силу.
– Я тоже в нее не верю, – согласился с ним Флайт. – Я не утверждаю, что это создание есть нечто сверхъестественное. Напротив. Оно совершенно реально, это создание из плоти, хотя и не такой, как у нас. Это не какой-нибудь дух или призрак. Но… в определенном смысле слова… я считаю, что оно-то и есть Сатана. Видите ли, я считаю, что именно это создание – или другое, но похожее на него, тоже какой-нибудь чудовищный выходец из мезозойской эры – и вызвало появление легенды о Сатане. Должно быть, в доисторические времена людям приходилось сталкиваться с подобными существами, и кто-нибудь из видевших его уцелел, выжил и потом рассказал другим. Естественно, что свои переживания и впечатления люди описывали тогда как умели – в привычной для них терминологии легенд и религиозных предрассудков. Я подозреваю, что демонические персонажи, которые есть в религиях всех стран и народов, в основе своей возникли из рассказов о таких вот способных менять форму чудовищах. Рассказов, которые передавались устно через бесчисленные поколения людей еще задолго до того, как эти предания были запечатлены в иероглифах, летописях, а потом и в печатных книгах. Это должны были быть рассказы об очень редких встречах с настоящим, действительно настоящим и очень опасным существом… но рассказы на языке религиозных мифов и легенд.