Лизу чуть не стошнило.
Дело было не только в гноеподобном внешнем виде этой омерзительной плоти, хотя от него одного уже становилось плохо. Но одновременно резко усилился и отвратительный запах, который исходил от этой твари.
Из открывшейся на щупальце раны стала капать какая-то желтоватая жидкость. Там, где капли этой жидкости попадали на пол, раздавалось шипение, шел вверх пар, а в керамической плитке пола оставалась глубокая лунка.
Дженни услышала, как кто-то произнес: «Кислота!»
Крики Фрэнка превратились в один непрерывный, рвущий душу вопль ужаса и отчаяния.
Щупальце, из которого сочилась кислота, подкралось сзади к шее полицейского и обвило ее сильно и плотно, как петля.
– О господи, не надо!
– Не смотри, – сказала Дженни Лизе.
Амебоподобная тварь показывала им, как она обезглавила Якова и Аиду Либерман. Она хвалилась, как ребенок.
Последний крик Фрэнка Отри перешел в хрип и затихающее клокотание: щупальце с поразительной быстротой сдавило и перерезало ему горло, и полицейский захлебнулся собственной кровью. Через одну-две секунды после того, как Фрэнк смолк, голова его отделилась от тела и упала на пол, глухо ударившись о плитки.
Дженни почувствовала, как горький комок сдавливает ей горло. Сделав над собой усилие, она проглотила его, подавив готовые вырваться наружу рыдания.
Сара Ямагути громко всхлипывала.
Щупальца все еще продолжали держать обезглавленное тело Фрэнка в воздухе. Но теперь в той бесформенной массе, из которой они вырастали, вдруг жадно раскрылась огромная беззубая пасть. Она была такой величины, что ей ничего не стоило целиком заглотить взрослого человека. Щупальца опустили обезглавленный труп в этот раззявленный, с неровными краями рот, и темная плоть сомкнулась над телом. Рот захлопнулся и исчез, будто его и не существовало.
И Фрэнк Отри тоже исчез.
* * *
Брайс с ужасом смотрел на отрезанную голову Фрэнка, оставшуюся лежать на полу. Мертвые глаза ее глядели не мигая на шерифа и как будто сквозь него.
Фрэнка больше не было. Фрэнк, который уцелел в нескольких войнах, который всю жизнь провел на опасной работе и до сих пор выходил невредимым из всех переделок, погиб. Это испытание оказалось для него последним.
Брайс подумал о Рут Отри. Он представил себе, как ей придется теперь доживать жизнь в одиночестве, и сердце его, стучавшее как молот, сжалось от горя. Рут и Фрэнк были необычайно близки друг другу. Брайс представить себе не мог, как он сообщит ей о гибели мужа.
Щупальца стали втягиваться назад, в огромную кучу пульсирующей живой ткани, и через одно-два мгновения от них не осталось и следа.