«Она жива, – подумал Брайс. – Она жива. Черт побери, она просто не должна погибнуть!»
Огромный кусок бетона вырвался из основания дороги слева от них и подлетел футов на восемь-десять вверх. Брайс был уверен, что этот кусок опустится на них, и изо всех сил прижал к себе Лизу, хотя, если бы кусок действительно на них рухнул, ничто не смогло бы их спасти. Но кусок упал на Тимоти Флайта. Он грохнулся прямо ему на ноги, ломая их, пригвождая Флайта к земле, и ученый взвыл от боли с такой силой, что его вопль на мгновение заглушил даже грохот ломающейся мостовой.
А землетрясение продолжалось. Мостовая вздымалась, трещала. Посыпанные щебнем куски рваного бетона поднимались на дыбы и щерились на небо, на утреннее солнце, словно неровные, обломанные зубы.
Еще несколько секунд, подумал Брайс, и оно вырвется наружу и окажется здесь, прежде чем они успеют вскочить на ноги и ответить ему.
* * *
Кусок бетона размером с бейсбольный мяч, подброшенный той вулканической силой, с которой вековечный враг вырывался из водосточных труб, ракетой взлетел к небу и грохнулся на мостовую в каких-нибудь двух-трех дюймах от головы Дженни. Отлетевший от него острый осколок больно полоснул ее по щеке так, что у нее появилась кровоточащая полоска.
Затем исходившее снизу могучее давление, взломавшее всю улицу и проложившее по ней целый горный хребет, вдруг исчезло. Мостовая перестала трястись. Перестала ползти вверх.
Стих и адский грохот. Теперь Дженни слышала только свое собственное хриплое, учащенное дыхание.
В нескольких футах от нее стал подниматься на ноги Тал Уитмен.
Дальше, по другую сторону вздыбленной и перепаханной мостовой, кто-то выл в предсмертной агонии, но Дженни не было видно кто.
Она попыталась встать, но в этот момент улицу снова сильно тряхнуло, и Дженни опять грохнулась лицом вниз.
Тал тоже упал, и до нее донеслось, как он громко выругался.
И вдруг мостовая начала быстро обрушиваться куда-то вниз. Снова раздался грохот, а куски взломанного бетона, наваленные вдоль линии разлома, зашевелились, огромные плиты стали падать куда-то в пустоту. Этой пустоты почему-то оказалось слишком много: судя по звукам, глыбы проваливались не в водосточную трубу, а куда-то в пропасть. Потом с громоподобным грохотом полетел вниз весь край, что тянулся вдоль мостовой в месте разлома, и Дженни оказалась вдруг на самом краю обрыва.
Она лежала на животе, приподняв голову, ожидая, что из глубины вот-вот появится нечто, и с ужасом думала о том, какую же форму примет перевоплощающаяся протоплазма на тот раз.