— А зайти-то он как мог? — встрял Смирнов. — Где вы находились все это время?
— Я находилась в холле и никуда — никуда! — не отлучалась.
— Даже в туалет?
— В туалет отлучалась, но как минимум за час до появления первых шагов. К тому же двери были заперты на все замки.
— У кого есть ключи?
— Только у вахтера и у ректора института. Последний держит их в кабинете, так как никогда не пользуется.
Я спросила:
— Так в самый последний раз вы шаги слышали на втором этаже? — Бывшая вахтерша кивнула. — В какую сторону они направлялись?
— Ты что-то не о том говоришь, — одернул меня Смирнов. — Нужно выяснить, на месте ли ключи ректора. Это первое. Что показали камеры наблюдения в ту ночь. Это второе.
— Охранник сказал, что никого не видел в ту ночь возле ворот, — сообщила Марианна Сергеевна.
— Что было дальше, когда он пришел?
— Я встретила его на пороге и сказала про шаги и стоны. Он, как только услышал про стоны, рассказал мне легенду об одном из бывших владельцев усадьбы и заявил, что никуда не пойдет, потому что боится с ним столкнуться. Якобы его дух здесь бродит и кто-то даже видел его отражение в зеркале.
— Как? Опять зеркало? — удивилась я. Видя непонимающие лица, пояснила: — Прошлой ночью нынешняя вахтерша тоже видела в зеркале мужской силуэт. — Спросила у Гореловой: — А вы когда слышали шорохи? Число не вспомните?
— Нет. Можете посмотреть по журналу. И первую мою смену, и вторую. Второй раз я даже не вызывала никого. Просто сидела в холле и тряслась от страха. Думала, что на меня теперь эти призраки так и посыплются после невесты и этого… как его… Голицына.
— Это был Мамонов, — поправила я. И, увидев взгляд, которым меня одарил напарник, добавила: — Ну… якобы.
— Да какая разница, — махнула рукой дамочка, — лишь бы новые не прискакали. Потому и уволилась, как только начальство отпустило, меня же официально устроили. Хорошо хоть, третья смена тихо прошла. Но я туда больше ни ногой! Да и то боюсь, как бы за три ночи не успела я подцепить…
— Поэтому у вас столько разной атрибутики повсюду? — Я выразительно обвела глазами книгу, свечи, амулеты, висящие даже в спальне, и неизменные полоски соли.
Она кивнула.
— Не хочу впускать в свое жилище Зло.
— А вы одна живете? — поинтересовался Смирнов.
— Нет, с дочерью и внуком. Сейчас их дома нет.
— Ясненько…
Мы уже поднялись, с тем чтобы уйти, но я вдруг додумалась спросить:
— Не подскажете, как звали того охранника, которого вы вызывали во дворец?
— Сейчас вспомню… Борис. Такой полноватый, с большим носом. И усами.
Я закивала, мол, знаю, и отправилась к выходу.