Времени надеть на него смирительную рубашку просто не было. Эбби прикусила губу изнутри и молча сказала себе, что волноваться глупо: ему до нее не добраться. Однако сердце у нее в груди учащенно билось.
– И кто это пришел с вами, Эбигейл? – спросил Уэллс. Глаза у него блестели, когда он осматривал Пола.
Эбби ничего не ответила. А Уэллс на самом деле прекрасно знал, кто такой Пол, не мог не знать после расследования, в результате которого оказался здесь.
– Какой прекрасный экземпляр, правда? – продолжал Уэллс. – Типичный положительный герой. Настоящий американец!
Уэллс произнес эти слова так, что они звучали оскорбительно – или так, как говорят о вызывающих отвращение вещах.
– Где он? – спросил Пол.
Уэллс ухмыльнулся.
– Я не знаю, о ком вы говорите.
Пол прищурился, его плечи напряглись еще сильнее.
– Хотите поиграть в игру? – спросил он. – Ну что ж, тогда я расскажу вам одну историю, Уэллс.
Пол уселся на скамью перед камерой, склонился вперед, опираясь на локти. Глаза у него блестели. Эбби еще никогда не видела Пола таким.
– Это история о двух мужчинах, которые каким-то образом обнаружили, что имеют общие интересы и вообще имеют много общего – болезненного, извращенного, они одинаково жестоки и одинаково склонны к совершению насилия. Вы нашли кого-то, подобного себе. Это было невероятно. Вы не смогли устоять, когда его нашли, правда? Он напоминал глину, из которой вы могли вылепить то, что хотели. Свое идеальное творение. Только… его это не устраивало, правда? Ему этого было мало. Он хотел большего. И он хотел чего-то другого.
Эбби поежилась, когда Пол еще больше склонился вперед, а ухмылка на лице Уэллса немного изменилась, да и уголки губ дернулись, пока Пол говорил.
– Ваш ученик перерос вас, – продолжал Пол. Каждое его слово было жалом, вонзавшимся в Уэллса, и от этого глаза серийного убийцы вспыхивали и горели нехорошим огнем. – Он превзошел своего учителя. Его не устраивало то, что делали вы: похищать и убивать девушек. Нет, он хотел большего. Он хотел подержать их у себя. Растянуть удовольствие. А вам это не нравилось. Вам нравится момент лишения жизни, Говард, когда ваши руки обхватывают горло и вы видите, как свет меркнет в глазах жертвы. Именно это вас заводит. А потом вам нравится осквернять их тела. Но вы никогда их не резали, пока они были живы. Вам не нравится причинять боль. Вам нужна власть. А вашему мальчику? Вашему ученику? Ему нужен вызов. Ему нужно соревнование. Все дело в соревновании. Вначале это была игра, играли он и вы. Но он выиграл. А сейчас? Это он против девушки. Как долго она сможет оставаться в живых? Как долго он сможет держать ее в плену? Сколько девушек он похитит до того, как кто-то догадается, что происходит? Это и есть соревнование. И это даже не он против девушки. Это он один против всего мира.