Увлекшись беседой, я не сразу заметил, что мы подошли к центральной городской площади. Народу собралось как на первомайской демонстрации, разве что не хватало привычного оцепления и транспарантов. Горожане выглядели напуганными, усталыми и очень злыми. Гремучая смесь, способная перелиться через край и зародить пламя пожара. Задача, честно признаю, не из простых. Да и идея собрать вообще всех в одну кучу перестала казаться такой хорошей, при ближайшем рассмотрении хмурых физиономий.
Люди оборачивались и узнавая нас — расходились в стороны. В воздухе висел запах паленых волос и пота, красноречиво свидетельствуя о присутствии пожарных-добровольцев. Кто-то снимал с головы шапки, в знак уважения. Кто-то глядел на нас волком, без сомнения уже мысленно обвинив Реймса во всех бедах. Несколько женщин тихонько плакали, вжимаясь в плечи своих мужей. И только дети, маленькие и наивные, не понимали почему все здесь собрались, упрашивая родителей поскорее отправиться по домам.
Ровно по центру площади стояло жиденькое оцепление из десяти стражников, отсекая все прибывающих граждан от небольшого свободного участка, где разметили одинокую карету. Только сейчас, взглянув на сие чудо инженерной мысли, я запоздало вспомнил, что ни разу не видел подобные на дорогах. Даже женская половина правящей семьи, возвращаясь в поместье, перемещалась в обычных крытых повозках.
Довольно необычного вида конструкция имела сразу шесть оббитых медными полосами колес, на треть уступавших в размере тем, что использовались в повозках. Будучи человеком, не особо осведомленным о принципах работы и устройстве автомобилей — с нескрываемым удивлением обнаружил наличие довольно креативной, по меркам средневековья, подвески. Сама же карета по форме напоминала толи кабачок, нарисованный первоклассником, толи фрукт, порожденный в кубическом мире. Первая ассоциация, пришедшая в голову — мастер пытался придать своему творению черты тяглового ящера, что у него в общем-то получилось. Четыре дверцы имели круглые окошки, а сам корпус был покрыт маленькими дощечками на манер чешуи-черепицы. Место кучера стилизовалось под голову рептилии, роль челюстей которой исполняли оглобли. Все это безобразие, на уровне крыши, украшалось узором из серебристых линий, складывающихся в затейливые композиции геометрических фигур.
— Реймс. — Обратился я к товарищу шепотом. — А чего вы тут на таких штуках не ездите?
— Я вообще до сих пор понять не могу, откуда ты узнал про её существование. — Реймс задумчиво потер подбородок и снова как-то странно на меня покосился. — И про песочные часы знаешь, хотя их подарили совсем недавно. И про карету, хотя её закончили делать буквально в день твоего прибытия…