Нет, ну а я то что! Я ж всего лишь предложил идею хорошую! И вообще, чего это все на меня так смотрят, словно не рады моему визиту?
— Увеличить число стражников на воротах, разместить лучников на барбаканы. Проводить досмотр всех людей и всех повозок, входящих в город. В том числе дворянских. И провести муштру личного состава, что бы они хотя бы чуть-чуть напоминали солдат. Ничего лишнего и необычного.
— Знаешь, друг мой… — Советник как-то очень странно и не хорошо на меня посмотрел. — Тебе не кажется все это странным? Как только ты появился, сразу начались проблемы. В поместье вдруг рабы начали магией пользоваться и нападать, хотя раньше подобного не случалось. Потом ты затеял стройку, а мы так удачно попали в засаду. А что случилось в городе, помнишь? Ты перессорил меня с не самыми приятными членами знатных домов, заседающими в совете. Да еще и привел сюда целую толпу людей, выедающих запасы. Попросил выдать бандитам оружие. А когда все отвлеклись — оказалось, что у нас еще и шпион бегает. И теперь выясняется, что твоими трудами здесь находятся люди, которые не пускали в город контрабанду. И как только ты их из города вывел — сразу же пришли Грэмы и принесли с собой чертову пыль. Что ты хочешь сделать на этот раз? Отвлечь стражников с улиц, переставив на ворота? Не дать им обнаружить уже принесенное? Или вызвать негодование приезжих купцов? М? — Предо мной сейчас сидел очень-очень мрачный и злой человек, готовый решать проблемы по своему ошибочному разумению.
— Ёп твою на лево, через правую сторону… Ничего ты так загнул. — Откровенно опешив, судорожно прогнал слова в мозгу и пришел к выводу справедливости предположений. — Впрочем, если так подумать, звучит очень правдоподобно. Вот только я действительно несколько раз чуть не помер и кроме вас никого в этом мире не знаю.
— Можешь доказать свою невиновность? — Спросил Терих, пребывая в некотором смятении и косясь на обвинителя.
— Сложно переубедить человека, который уже сделал для себя выводы, пусть и ошибочные. Однако, в любой момент времени я всегда находился рядом с кем-то из вас или ваших подчиненных. А значит и общаться с чужаками не мог. Да и смысла в этом никакого нет, ибо меня здесь хорошо приняли и отплатить хочу лишь добром.
В такие моменты, к удивлению, красноречие имеет свойство резко покидать «обвиняемого», заставляя его лишь жалко оправдываться. Про презумпцию невиновности рассказывать бесполезно. Греху вон руки чуть не отрубили, когда он мои вещи потрогал. Что ожидает меня, внезапно обвиненного в измене — думать не хочется. А надо. Думать придется и срочно, ибо за свой железный зад мне боятся все же стоит, дабы не лежать среди камней.