– До сих пор не вериться, что ты мой брат, и ты здесь, – с заметным акцентом и, подбирая слова, нежно произнесла Алёна-Куифен. – Я когда тебя увидела в саду, подумала, что это отец идёт. Именно таким его запомнила.
Глаза сестрёнки наполнились слезами.
– Он с мамой успел много хунхузов убить, пока их не зарубили. Я пыталась спрятаться под шкурами в санях, но меня нашли и увезли с собой. А потом Киангу, – когда Алёна произнесла имя мужа, её лицо озарилось светлой и грустной улыбкой, – разгромил лагерь этих разбойников, которые захватили меня. Привёз сюда во дворец. Сначала была служанкой, а когда мне исполнилось шестнадцать, то стала наложницей у Киангу. Родила ему троих сыновей. А после того, как при родах умерла его уже вторая официальная жена, господин Чан Шунь разрешил нам пожениться.
– Тебе хорошо жилось эти годы? – спросил я, чтоб что-нибудь спросить, так как, если честно, совсем не знал о чём говорить с этой красивой женщиной, как две капли воды похожей лицом на меня.
– Пока была служанкой, то не очень. Работы было много. Да и чужой я была для всех. Языка не знала. Но меня не обижали, так как Киангу сразу показал, что относится ко мне по-особенному. Меня даже читать и писать учили, причём часто это делал мой будущий муж. Наверно смешно было смотреть со стороны на такую заботу двадцатилетнего мужчины к десятилетней соплюшке из иноверцев, – Алёнка, снова грустно улыбнулась. – Наложницей жилось значительно лучше. А когда родила первого сына, Киангу меня буквально на руках начал носить. Всё было хорошего, пока моего мужа не убили эти фанатики и предатели-солдаты.
– Алёна, а ты бы хотела вернуться домой в станицу? Или мне наша Государыня большое имение под Гатчиной подарила. Могу тебя туда с детьми перевезти.
– Нет, Тимофей, мой дом теперь здесь. Куда я от детей. Господин Чан Шунь своих племянников не отпустит никуда от себя. Если только силой попытаться увезти. Только кому от этого лучше будет. Чан Шунь уже мне сказал, что они будут его наследниками, а кем они будут там. Да и кто их примет полукровок. А здесь они дома. Нет, я никуда не поеду. Хотя, на станицу хоть одним глазком посмотреть хочется, – сестрёнка улыбнулась и на этот раз мечтательно. – Могилам родителей, деда с бабкой поклониться.
– Закончится эта война и я, думаю, господин Чан не откажет отпустить тебя на некоторое время хотя бы в станицу. Если я буду здесь ещё служить, то сам провожу тебя, а если нет, то помнишь Ромку Селевёрстова, которого ещё Лисом дразнили?
– Помню, – Алёна-Куифен рассмеялась. – Я его один раз крапивой отстегала, когда он меня поцеловать хотел. Нам тогда лет по девять было.