Но военный губернатор принял решение сформировать сводный отряд. Честно говоря, до сих пор не понимаю причин такого комплектования. «Чтобы никому обидно не было» – звучит как-то по-детски и непрофессионально. Но с генерал-лейтенантом не поспоришь. Хорошо, хоть удалось продавить у Грибского выделение дополнительных плавсредств, которые если нас обнаружат, ждали бы на китайском берегу в начале Утёсной пади. Переправляться через Амур с лошадьми вплавь под обстрелом, как-то не хотелось. Большие потери нам ни к чему. А так несколько паромов, сделанных из лодок, имеющих гребцов и палубы из досок, с которых можно было вести ответный огонь, включая пулемётный, позволило бы уйти с минимальным ущербом, если конечно из орудий не накроют. Но это же военная диалектика, попадут или не попадут.
Ещё одним моментом «торга» с военным губернатором стало выделение в разведрейд моих же пулемётов Мадсена. Еле пробил три штуки. Плюс к этому Леший и Шах, как лучшие стрелки нашего первого десятка школы казачат станицы Черняева, получили от меня улучшенные винтовки с оптикой, остальным братам отдал остальные винтовки в качестве подарка. Посидеть по душам, у нас так за всё время осады Благовещенска не получилось. Всего-то и пообщались минут двадцать, когда раздавал им в доме Таралы «пряники».
Кстати, якуты и черкес за это время значительно увеличили свои счета, но до ста душ им оставалось далеко. Как жаловался якут: «Зверя мало стало, прячутся». Про себя я решил, что винтовки я им в любом случае отдам. Их появление на позициях во время осады стало представлением и развлечением для ополченцев и дружинников. Многие на их выстрелы делали ставки. Так что подтверждение попаданий было многократным. Свидетелей было много. Черкесу приписали убийство какого-то большого китайского чиновника или военноначальника. Во всяком случае, сначала после выстрела Тугуза и попадания, на той стороне разразились крики ярости и отчаяния. А через пару дней с наблюдательного пункта в доме Шадрина сообщили, что в Сахаляне проходят пышные и богатые похороны. В общем, винтовки они заслужили.
– Господа, получен сигнал с того берега от хорунжего Селевёрстова. Начинаем переправу. С Богом, господа! – произнёс я, подойдя к офицерам, после чего снял фуражку и перекрестился.
Офицеры последовали за мной, а за ними сняли фуражки и начали креститься казаки, читая, кто про себя, а кто и вслух молитвы. Тому, кто ни разу не переправлялся ночью через водную преграду, ожидая каждую секунду огня на поражение, тяжело представить те чувства, которые начали обуревать каждого. А сегодня ещё и ночь была пасмурной, луна и звезды очень редко показывались из-за облаков. К тому же порывы ветра гнали по водной глади барашки волн.