Ударами пяток он разбросал стражников в разные стороны. Бамбуковый шест в его руках вращался с такой скоростью, что иногда просто исчезал из поля зрения. Вскоре все пятеро тиссов пребывали в глубоком беспамятстве, а японец с победным криком обрушился на новых врагов.
Алладин колол неприятеля направо и налево отнятым у раненого тисса копьём. Рядом с ним размахивал тяжёлой палицей Мубанга. Под его ударами черепа тиссов трещали, как скорлупа сахарных орехов, которыми так славился остров Цветных Игуан.
– Все назад! – Алладин узнал голос вождя Карога. – Отступайте к храму Матери- Игуаны!
Тиссы тут же метнули свои копья в ближайших противников и бросились бежать к ступенчатой пирамиде храма.
– Не давайте им уйти под защиту укреплений! – закричал Алладин. – Нападайте!
Но бывшие пленники уже разбежались по лагерю. Они схватили оружие, которое бросили стражники, жадно заглядывали в дымящиеся на кострах котлы с черепаховым супом, весело горланили у кожаных мешков с кислым вином. Пока Мубанга и Клато наводили порядок, поредевший отряд тиссов уже достиг стен храма.
Высокие ворота, украшенные рельефными изображениями прародительницы Игуаны, захлопнулись за замыкавшим отступление Карогом. Храм Матери-Игуаны превратился в неприступную крепость.
* * *
– Мы не можем уплыть, пока крепость не пала! – убеждал собравшихся товарищей Мубанга. – Единственная уцелевшая галера, принадлежащая Ухану, стоит на якоре под стенами. Нас засыплют стрелами, едва мы приблизимся к пристани.
– Давайте подождём, – предложил полинезиец, любовно поглаживая огромный лук. Он нашёл его среди конфискованного у пленников оружия. – Через неделю-другую в крепости начнётся голод, а Ухан любит вкусно поесть. Тиссы сами распахнут перед нами двери.
– Через неделю-другую к стенам крепости соберутся воины всех ветвей острова, – хмуро сказал Клато. – Видите дымы от костров, которые поднимаются над мраморными колоннами? Это сигналы. Ухан объявил нас мятежниками. Он призывает все отряды немедленно встать на защиту Матери-Игуаны. У нас в запасе не больше нескольких часов.
– Ну так умрём в сражении! – поднял лук полинезиец. – Мы ещё посмотрим, какого цвета у них кровь...
– Если бы... – опустил голову Мубанга. – Тиссы возьмут пращи и забросают нас глиняными ядрами, начинёнными пудрой сахарных орехов. Один вдох, и ты моментально забудешься в сладостном сне, а проснёшься уже на жертвенном камне. Так что неизвестно, кто на чью кровь будет смотреть.
– Нужно идти на приступ! – твёрдо сказал Алладин.
Юноша обвёл взглядом своих соратников. После сражения с тиссами в живых осталось не больше восьмидесяти человек, из которых только половина была вооружена копьями и мечами, а лук был только у полинезийца Оаху. Пройдёт совсем немного времени, и тысячи островитян засыплют их облаком сахарной пудры и поволокут, беспомощных, одурманенных, к ногам Верховного жреца.