– Почему бы тебе самому не наведаться туда? – Клато схватил жреца за нечёсаную бороду и потащил к жертвенному камню. – Эй, ребята! Отвяжите того бедолагу. Его место займёт этот славный старикан!
– Нечестивец! – старик с удивительной для его лет живостью начал отбиваться от ливийца. – Куда ты меня тащишь?! Я не хочу!
– Я не ослышался? – притворно удивился Клато. – Ты не хочешь посетить небесные чертоги любимой прародительницы? А как же она обойдётся без кровавого жертвоприношения?
Злые глазки Ухана забегали. Он напустил на себя важный вид и доверительно сказал:
– Сегодня во сне Мать-Игуана явилась ко мне и сообщила, что отменяет человеческие жертвоприношения. Она сказала, что ей достаточно одного сахарного орешка в месяц, как это и было раньше.
– Ага, понятно, – кивнул Клато. – Какое совпадение. Этой ночью Мать-Игуана явилась и ко мне. Кстати, она сказала, что ты ей надоел до смерти и она слагает с тебя сан Верховного жреца. А тебе она этого не говорила?
Лицо Ухана сморщилось, брови нахмурились, но взглянув на меч ливийца, он согласно кивнул трясущейся головой.
– Да, действительно... Что-то такое припоминаю.
– Ну так сообщи скорее это радостное событие своим соплеменникам, которых ты превратил в рабов.
Подталкиваемый Клато, старик направился к краю площадки. Он изо всех сил пытался сохранить остатки достоинства, но дрожащие руки выдавали его с головой – жрец был испуган до смерти.
– Мои рабы! – закричал он, обращаясь к столпившимся внизу тиссам.
Клато в сердцах плюнул и поднял свой меч. Почувствовав укол остриём пониже спины, низложенный Верховный жрец тут же исправил свой промах.
– Соплеменники! – закричал он. – Отныне человеческие жертвоприношения отменяются!
Снизу послышался радостный рев толпы. Алладин усмехнулся и, оставив старика на попечение Клато, начал развязывать верёвки на запястьях человека, распростёртого на жертвенном камне.
– Карог?!
Вождь тиссов ветви Синей Игуаны поднялся с каменного ложа и, отводя глаза в сторону, начал растирать затёкшие руки.
– Карог, как ты здесь очутился? – спросил Алладин.
– Не оправдал возложенного на меня высокого доверия, – хмуро пробормотал вождь. – Лишил Мать-Игуану жертвы и по традиции сам занял пустующее место. Обычная практика... Спасибо тебе. Не знаю, почему ты меня спас. Я ведь тебя бросил в яму, а ты... – вождь опустил голову и тяжело вздохнул. – Вот уж не знаешь, где найдёшь, где потеряешь...
– Да ладно, – великодушно махнул рукой Алладин. – Человеческие жертвоприношения отменены, Карог! Так что ты свободен!
– Я – раб! – горько сказал вождь. – Раб Верховного жреца Ухана...