Почти сразу за стеклом передо мной появилось чье-то красное злое лицо. Лицо яростно замахало руками. Яша безмятежно улыбался. Потом человек, сидящий слева от меня, начал бить Яшу ногой по ноге (все-таки не меня, а Яшу, и то хлеб!) Когда прямой эфир кончился, они стали жутко на меня орать, обзывать хулиганкой, в общем, устроили безобразную сцену. Я никак не могла поверить, что это — евреи. Не особенно они были похожи на евреев, я, пожалуй, сильней смахиваю. Кроме того, непонятно, что им не понравилось. Видимо само предсказание, а я ведь только хотела сказать:
— Не обижайтесь на меня за то, что я не встаю с вами в очередь за ортопедическими матрасами и грантами на изучение английского. Когда будет очередь в телячий вагон, я встану вместе с вами, не скажу что радостно побегу, но, придется, никаких действий к тому, чтоб эту очередь миновать, я не предпринимаю…
— Яша! Эти мужчины — что они так орут на меня? Они обиделись? Они что — евреи?
— Это не мужчины и не евреи! Это бесполое, безнациональное существо под названием СОВОК!
В общем, дурную славу снискать легко, а почет и уважение — впоследствии могущие привести меня к любви и сексу, кажется еще больше от меня отдалились с момента перехода из художниц в поэтессы.
Значит — три кита — три еврейские денежки:
Зрелища — от поглядеть на Сорок второй за 25 центов в дырочку — как ябуцца, до Бродвейских мюзиклов и Метрополитэн Оперы.
Издательства — самые крупные во всем мире.
И — шмотье, есть три места на земле откуда идет одежда — Париж, Милан и вот наш Гармент-дистрикт. Тут в Нью-Йорке работают великие дизайнеры. Тут разрабатывают фасоны и рисунки тканей, и тут же на маленьких фабричках вся эта одежда создается. А рядом — на соседних улицах — аксессуары, ювелирка, меха, кожа — все тут: Тридцатые — Сороковые улицы. Посредине Бродвей — именно в этом месте он становится пресловутым — Бродвей тянется через весь Нью-Йорк, но печально известный советский телекомментатор Валентин Зорин всегда вел свои репортажи именно отсюда — с Таймс сквер и всегда начинал их словами:
— Я стою на ПРЕСЛОВУТОМ Бродвее.
Большинство фабрик — подпольные. Еврейский портной остался только в бронзе
(так они и начинали — в 1905-м году), а теперь за машинками сидят китайцы — безъязыкие, беспашпортные ребята, привезенные в трюмах.
В нашем бизнесе — текстильном, происходит вот что: верхние деньги — еврейские, дальше — средний уровень, на среднем уровне вступают еще и корейцы — южные конешно, много маленьких студий принадлежит корейцам, а художники — это три вида людей: корейцы, китайцы и русские.