Все это — представители Великой китайской школы графики, из Китая она достигла ближайших соседей — Кореи и России. Японцы, конешно тоже так могут, но японцев не очень много в Нью-Йорке, им видимо и дома хорошо. Хотя все что есть — тоже в нашем текстильном деле.
Не знаю, кто первый догадался, что завозить в трюмах из Китая можно не только простой народ для швейных фабрик, но и художников, только благословляю судьбу, что так поздно догадался — успела вырастить Полю, пока еще работа наша стоила 10—15 баксов в час. Поле было уже 16, когда наша лавочка начала трещать по швам. Работы становилось все меньше и меньше, и никто не хотел платить, как следует, зачем, ведь китайцы — те, из трюмов, сделают все задешево.
Наступили дни, когда Мелисса — хозяйка стала класть грузинам по десять заданий, а нам с Иркой, по одному и ясно было, что на это не прожить и надо уходить из этого уютного места под названием «Русалочка», куда-то в большой и жесткий мир. Ирка этого мира боялась как огня, но ее жизнь миловала — она быстро и испуганно перебралась на соседнюю улицу в русскую студию, к доброй девушке Тане.
Таня — красивая деревенская девушка, тоже кончившая Муху, открыла когда-то крошечную студию на три стола, чтобы отмывать деньги своего мужа — тоже красавца, казанского узбека, занявшегося в Америке — исконным ремеслом предков — он гонял по свету караваны необандероленых шелков. Таня родила прекрасному контрабандисту троих детей и вела свою студию — лениво, без энтузиазма, но все же заказы потихоньку капали. Ирка уже давно потихоньку там подрабатывала, и, поняв, что «Русалочка» медленно, но верно идет ко дну, перенесла к Тане свою кофеварку и ящик с красками.
Остальные два стола у Тани были уже заняты — армянской и грузинской девушками.
Грузинскую девушку Фену, мы с Иркой сами туда и посадили. Однажды мне позвонил Сашка Захаров — художник и радостно сообщил, что послал к нам в студию, молодую прелестную красавицу из Тбилиси.
— У вас там — грузинки, земляки, СВОИ — вот они ей и помогут. Грузины, они — не как мы, русские, они слава Богу, как вы, евреи, СВОИХ не бросают.
— Саша, ты спятил совсем, что ли? У нас работы в обрез! Мы с Иркой еле выживаем. Конешно они ей помогут — СВОЯ. Но мы то им не СВОИ — значит кого- то из нас, ты без работы оставил! Не евреев — мифических, а нас с Иркой — твоих приятельниц. Меня вот, например — мать одиночку!
— Да я ж не знал, что у вас с работой плохо! Бляха-муха, чего делать то теперь? Позвонить, чтоб не ходила к вам?
— Поздно уже. Ничего не делать. Покорно согласиться со званием мудилы и в следующий раз думать. Не забывать, что ты не в Москве, на Грузинской, а