Только я так не хочу. И не буду. Простите.
Есть ли у меня веская причина хотеть чего-то иного? Пожалуй, кроме моего желания — нет. Но мое желание — достаточная причина. Да, доверившись Хельге, я могу жестоко обмануться. Возможно, согласившись на ее условия, я буду жалеть об этом всю жизнь. Ну и пусть! Если я не воспользуюсь этим шансом, я буду жалеть не меньше.
Так я решил вечером. Но, проснувшись на следующее утро, я снова не знал, что делать. Помогая утром матери в лавке, я испытывал странное ощущение: будто бы я нахожусь на какой-то грани или перекрестке — и никак не могу решиться двинуться в какую-либо сторону. Мне нужен был толчок для дальнейшего движения. И он, как ни странно, не заставил себя долго ждать.
К полудню я был у Руны. Я нашел ее в конюшне: лошадей как раз запрягали, Руна кормила яблоком свою любимицу — рыжую кобылу-трехлетку. Кобылка фыркала и тыкалась в ладони Руны влажной мордой. Но сегодня Руну это почему-то не радовало: она была чем-то озабочена.
— Руна! — окликнул я девушку.
Она обернулась, улыбнулась.
— О, Рик! Привет! Как твои дела?
— У меня все в порядке. А у тебя что случилось?
Руна нахмурилась.
— С чего ты взял, что у меня что-то случилось?
— Мне так показалось. Извини, если ошибся.
Она поджала губы, отвернулась. Потом сказала:
— Поедем. Я тебе по дороге все расскажу.
Руна молчала, пока мы не выехали из города. Лишь когда потянулись утопающие в снеге изгороди и дорога стала подниматься к холмам, она, немного расслабившись, заговорила.
— Мне кажется, у отца проблемы. Он ничего мне не говорит, да и мама толком ничего не знает, но я чувствую, что что-то не так. Он стал таким нервным, подозрительным. Я вообще удивляюсь, как он отпустил меня сегодня. Рик, мне кажется, он чего-то боится. Я не знаю, что это, но мне страшно тоже.
Мне нужно было что-то сказать Руне — что-нибудь приободряющее — но на языке вертелись одни банальности. Поэтому я просто слушал.
— Представляешь, вчера он отослал своего компаньона. Он, конечно, мне никогда не нравился — такой занудный, да еще и нос крючком! Но когда отец сказал, что тот ему больше не нужен, он так скукожился, что мне стало его жалко. А еще у нас почти всю прислугу в доме поменяли. Если так пойдет дальше… Рик, возможно, это последняя прогулка, на которую нас отпустили вдвоем без сопровождения.
Руна посмотрела на меня. Она улыбалась, глаза у нее были сухие. Но я видел, что душа ее плачет.
— Так что давай прокатимся хорошенько! — сказала она и пришпорила лошадь.
Холмы были прекрасны в любое время года. Невысокие, пологие, они словно сгрудились у берега моря, пытаясь заглянуть вдаль через головы друг друга. В холмах было много светлых рощ, перелесков, садов и пасек. Петляя и разветвляясь, дороги соединяли между собой усадьбы состоятельных горожан. У отца Руны здесь тоже была усадьба. Правда, зимой почти все усадьбы пустовали. В них жили лишь сторожившие их крестьяне, хозяева приезжали изредка.