Мои кулаки стиснулись сами собой: я злился. Злиться не было никакого смысла: подумаешь, пара молоденьких магов развлекалась, им ведь нет ни до кого дела, им все позволено. Это же высшая раса — мир существует для них. Есть, конечно, Закон, и он защищает людей. Но ведь нет такого закона, который не смог бы обойти маг, особенно если он состоит на государственной службе и у него большое влияние. Таким и Стража не указ… Их деткам, конечно, тоже.
Есть правитель на троне, есть министерства и департаменты, и в числе их сотрудников есть маги — это не скрывается, ведь все это существует для того, чтобы люди могли жить свободно и счастливо. Только этому никто не верит. Обладая такой силой, маги не могут оставаться равнодушными к тому, что происходит вокруг. Они не могут не править миром, имея такую возможность — так рассуждает любой человек. Но даже если это не так, даже если люди ошибаются, само существование магов все равно обижает и даже оскорбляет людей. Они же и живут гораздо дольше, здоровье у них лучше, возможностей больше, и получить они могут все, чего хочется. Почему они тогда не делают жизнь людей лучше? Неужели это так трудно сделать — чтобы никто не болел, чтобы жилья и еды хватало на всех, звери не портили скот, чтобы не было войн и стихийных бедствий? И чтобы корабли, уходящие в море, не разбивались…
Если бы я родился с магическим даром, я бы обязательно постарался сделать так, чтобы никому больше не пришлось страдать. Я бы не стал попусту упиваться своей властью или же, как те двое, дурачиться на улице. Я бы сделал все, чтобы стать сильнее, чтобы сделать этот мир лучше — или хотя бы просто почувствовать себя кем-то имеющим для этого мира значение. Вот только даже думать об этом — глупо.
Издалека, с Чугунной дороги, донесся гул позднего паровоза, похожий на крик удивленной птицы.
Я шел по улице. Свернув, направился к набережной канала. Нужно было возвращаться домой, я ведь действительно не хотел, чтобы мать беспокоилась. Но домой не хотелось. Дома гвалт, дома чужие люди. Дома пахнет табаком так, будто бы курят не только жильцы, но и мебель, обои, стены. Дома, в конце концов, мама, которая вынуждена все это терпеть… Жаль, что скоро будет слишком холодно для таких вот пеших прогулок. Но пока я же могу не возвращаться домой так скоро, как это нужно.
Где-то очень высоко сорвалась с неба маленькая белая снежинка. Она пролетела мимо моего лица, скользнула по куртке и затерялась в истоптанной снежной кашице. Потом появилась вторая. Она тоже падала. Потом — еще и еще. Вскоре снег валил стеной, и эта струящаяся, мельтешащая сеть стирала перспективу и словно дробила мир на куски, отсекая от него улицы, здания, фигурки расходящихся по домам горожан. Сумрак стал осязаемым, а прохожие, наоборот, начали больше походить на второстепенных персонажей полузабытых сказок, чем на настоящих людей с настоящими судьбами.