— Теперь ты не одна, — говорил Теодор покровительственным тоном. — Тебе совершенно нечего опасаться. Мы пойдем к этому твоему… парню и припрем его к стенке. Только, Бога ради, объясни, пожалуйста, еще раз все толком. Если честно, я ничего не понимаю. И зачем ты сюда отправилась и что с тобой здесь случилось Ты прекрасно знаешь, что мы с Катрин вовсе не сомневаемся в твоем здравом уме, в отличие от твоего папочки. Но мы хотим знать и, мне кажется, имеем на это право. Как твои друзья.
Барбара понемногу успокаивалась и даже проглотила несколько ложек из приготовленного друзьями кушанья.
— Конечно, вы имеете право знать, — проговорила она. — Только рассказ получится слишком долгим. А я думаю, что нам стоит поторопиться, чтобы предупредить ту девушку. Я правда, даже не знаю, о ком шла речь. Но что-то нужно сделать. Он прямо приказал ее убить. Разве это можно допустить?
— Не допустим, не беспокойся. Что это за девушка, не так сложно выяснить. Спросим у любого на воротах, кто выезжал из замка сегодня утром. У меня там, в охране есть приятели, я с ними быстро найду общий язык. А ты, пока ешь, все-таки постарайся рассказать, хотя бы в двух словах, с какой целью ты приехала сюда.
Барбара вздохнула.
— Хорошо. Только, пожалуйста… Я знаю, что многое вам покажется невероятным… Если вы мне не поверите, я этого просто не перенесу…
— Барбара, — сказала Катрин, — не будь такой дурой. Мы любим тебя и знаем друг друга много лет. Неужели ты за все эти годы еще не поняла, что на нас можно положиться?
— Я это знаю, — сказала Барбара. — Уже одно то, что вы здесь, говорит о многом… Хорошо, слушайте. Я увидела на фотографии, которую ты привез из замка, человека, который показался мне знакомым. Я вспомнила, что видела этого человека в детстве. Он был любовником моей матери. Когда отец развелся с ней, у нее появился вот этот мужчина. И он увез мать… В неизвестном направлении.
Все думали, что она тогда уехала одна, но я-то знаю, что они уехали вдвоем.
— Подожди, — перебил ее Теодор. — Значит той машине они были вместе?
— Теодор, сказала Барбара с горечью, — когда же вы поймете меня? Их не было в той машине. Они уехали поездом.
— Что? — хором прокричали Теодор и Катрин.
— Вы всю жизнь слушали меня и не слышали. Может быть, я плохо объясняю. Когда я говорила, что мать не могла погибнуть в автокатастрофе, все почему-то понимали мои слова так, как будто бы я говорила, что она не могла умереть. И все эти чванливые идиоты — и родственники, и «почетные горожане», и болваны в клиниках — твердили мне, что все люди смертны. Конечно, я и без них это знала. Она могла умереть, как и всякий. Но она не могла умереть в машине, если только что села в поезд на Лионском вокзале.