Теодор был маленьким, тщедушным и таким же неуверенным в себе, как она. При взгляде на него напрашивались слова «вечный неудачник». Но для Катрин он был прекрасным принцем: красивым, умным и властным.
Когда в двери повернулся ключ, Катрин захотелось вскочить и броситься ему навстречу, но она знала: этого делать нельзя. Она сдержалась и осталась на месте. Пишущая машинка расчехлена, верхний свет погашен. Горит лишь неяркая лампа на письменном столе. Чистые листы бумаги сложены в стопку, один заправлен в машинку. На маленьком сервировочном столике — бутылка шампанского и два бокала. В кресле — небольшого размера плеть с разноцветной плетеной рукояткой. Кажется, на этот раз все сделано правильно. Все готово к приходу гостя. Он наверняка будет доволен сегодня. Не то что в прошлый раз, когда она не смогла удержаться и подбежала к дверям… Он тогда развернулся и ушел…
Дверь скрипнула и она услышала мягкие шаги Теодора. Он подошел к проигрывателю и поставил пластинку. Полилась нежная тихая музыка-Теодор обожал Грига.
— Здравствуй, — тихо сказал он и подошел к ней вплотную, — надеюсь, меня сегодня посетит вдохновение. И ты мне в этом поможешь, да?…
— Да… — прошептала она.
— Умница, — тоже шепотом сказал он.
Она сидела, выпрямившись, за письменным столом на высоком вертящемся стуле без спинки и не смела обернуться.
Ее руки спокойно лежали на клавиатуре, но успокоить свое дыхание она не могла. Он ласково провел рукой по ее белым плечам и шее, и она тихо застонала.
— Сегодня мы будем работать долго, — сказал Теодор.
Она услышала звук растегиваемой молнии и почувствовала, как его плоть прикоснулась к ее спине. Катрин стала слегка ерзать на стуле, чтобы полнее ощутить эти прикосновения. Но Теодор отстранился, и она снова застонала — оттого, что наслаждение было столь непродолжительным.
— Начинай печатать, — сказал он и стал диктовать строчки, одновременно раздеваясь.
Когда разверзнется плоть
И душа покинет ее
До ушей донесется
Легкое шуршание
А за опушенными ресницами
Замелькают
Розовые квадраты
Голубые эллипсы
Оранжевые треугольники
И вдруг их мельканье
Огласится тихим звоном
Тем звоном
Который каждый уже слышал однажды…
Иногда он замолкал в поисках подходящего слова и тогда подходил к ней, то перебирая ее волосы, то нежно лаская колени, а временами его рука спускалась по ее животу и замирала там как бы в задумчивости.
Но все эти ласки были сегодня кратковременными, ибо Теодор был в прекрасной творческой форме. Фраза лилась легко и непринужденно под быстрый стук машинки и доносящуюся из динамика музыку. Катрин проклинала его музу, которая сегодня была к нему так благосклонна — ведь чем больше она капризничала, тем большая порция ласк доставалась Катрин. Ей страшно хотелось встать и прижаться всем своим существом к вожделенному телу Теодора, но она не смела этого сделать, зная о возможных последствиях.