— А ты не жалеешь, что мы приехали сюда? — спросила она, все еще витая в сладкой истоме.
Джереми ответил не сразу.
— Знаешь, Элль, — наконец проговорил он. — У меня довольно-таки странное ощущение. Мне кажется, что здесь нас ждет что-то необычное.
— Что ты имеешь в виду?
— Да я и сам не понимаю. Но не зря же мы сюда приехали.
— Не думала, что ты фаталист, — удивилась Элль.
— Моя прапрапрабабка была ведуньей, — сказал он.
Элль положила подбородок на грудь мужа и заглянула ему в лицо.
— Серьезно?
— Она была большой, как гора, и имела восемьдесят четыре зуба, — невозмутимо продолжал Джереми замогильным голосом.
— Да ну тебя! — возмутилась Элль.
Джереми расхохотался.
— Ах так? — сказала она. — Ну сейчас ты у меня получишь!
Они занялись любовью снова. А потом еще. Любовный пыл покинул обоих одновременно, и они почувствовали, что проголодались. Пора было спускаться к ужину. Пока они приводили себя в порядок, в дверь осторожно постучали.
— Войдите! — крикнули они хором. И увидели Мари с подносом в руках. Она принесла ужин им в комнату.
Они ели великолепные жареные колбаски с хрустящей корочкой и запивали их ежевичным вином домашнего приготовления, а поев, прилегли отдохнуть после сытного ужина. Вскоре, утомленные и благостные, они задремали, крепко обнимая друг друга.
Элль вырвал из этой сладкой дремоты голос мужа.
— Вот черт! — сказал Джереми.
Она не могла спросонок ничего сообразить, увидела только, что за окном уже начало смеркаться, а муж в чем мать родила сидит на постели и негромко чертыхается.
— Что случилось, Джереми? — недоумевая спросила она.
— Ты только послушай, Элль… Только послушай… — проговорил он.
И тут Элль услышала протяжные вибрирующие звуки. Сначала она не могла понять, что же это такое, а затем до нее дошло — это же губная гармоника. Кто-то играл на ней совсем близко от их окна.
— Маню? — спросила она шепотом, вспомнив про подарок Луазо, который привез Джереми для сына Мари.
— Наверное, — также шепотом ответил муж. — Я выглядывал в окно, но никого не увидел. Господи, этот парень умеет играть. Еще как умеет!
Элль подобралась к мужу ближе и прижалась к его плечу. Некоторое время они сидели молча, слушая гармонику Mаню. Мелодия, которую он играл, показалась Элль знакомой.
— Что он играет? — спросила она мужа.
— Это Стинг. «I'm mad about for you», — ответил он. Теперь она тоже узнала мелодию песни.
— Он хорошо играет.
— Хорошо — не то слово, — сказал Джереми.
Элль умолкла, и они долго сидели, прислушиваясь. Небо потемнело, на нем проступили крупные звезды, а не видимый Маню продолжал играть, пока голос Мари не позвал его домой.