— Ну и…
— У парня феноменальная слуховая память помимо абсолютного слуха. Но я не уверен, что он может, так сказать, мыслить абстрактно…
— Не совсем понятно.
— Знакомые мелодии он обыгрывает — без особых сложностей, конечно. Я ему наиграл абракадабру, которую сейчас, по истечении времени, не уверен, что способен повторить сам, а он… Слышите!
И действительно, Маню несколько раз подряд исполнил отрывок, который Джереми сыграл ему последним.
— Как магнитофон! — сказал Джереми. — Даже штрихи повторяет.
— Думаю, что мыслить абстрактно ему и правда трудно ввиду некоторых особенностей его развития, — подвел итог Ле Бук. — Элеонор, позвольте пригласить вас на танец?
Он поднялся и склонил в поклоне лысую голову. Оркестр уже вовсю наигрывал что-то весьма разудалое. Маню, вероятно, забыл про обиду. Он весь сиял от удовольствия, перебирая перламутровые клавиши аккордеона и азартно притопывая ногой.
— С удовольствием, — сказала Элль и толкнула кулачком мужа. — Пропусти. Ты прошляпил свой шанс.
— Вот те на! — хмыкнул Джереми. — Жену из-под носа увели.
— Вам с нею еще танцевать и танцевать, — заявил художник. А мне когда еще случай представится?
Сначала Элль потанцевала с Ле Буком, затем с Джереми. Следующим, кто пригласил ее на танец, был фармацевт. После него ее пригласил Робер Найль. Она танцевала с удовольствием и, кружась по залу, показывала мужу язык из-за фермерского плеча. Джереми притворно повздыхал и пригласил Мари, отняв ее у художника. Элль веселилась от души, забыв о первом своем желании пересидеть вечеринку в комнате наверху. А потом аптекарь напомнил Джереми об обещании.
Когда закончился очередной танец, фармацевт во всеуслышание объявил, что сейчас будет играть мсье Моррон. Джереми оставил партнершу — жену рыжего Жака Гримо, такую же сухопарую и рыжую, как и сам фермер, — и подошел к «эстраде». За ним с ожиданием следили, ведь никто не знал, что он будет играть и стоит ли продолжать танцевать. Элль покинула молодого Найля и подошла к мужу.
Юный гитарист с готовностью протянул Джереми свою гитару.
— Нет, она не подходит, — отказался Джереми. — Звук тихий.
— Может, возьмете скрипку, мсье? — спросил скрипач.
Джереми покачал головой.
— Маню, можно мне поиграть на твоем аккордеоне? Маню, который пил вино — воспользовавшись тем, что внимание матери сосредоточено не на нем, он стащил со стойки наполненный для кого-то стакан, — поперхнулся, выронил стакан, который со звоном покатился по полу, и вцепился в аккордеон обеими руками, крепко прижимая его к себе.
— Мой, — сказал он глухо.