Что произошло вчера вечером? Она не могла определить, что это было. Случайный флирт, чего раньше с ней никогда не случалось? Откровенное заигрывание, которому она почему‑то поддалась? Увлечение? Или просто тщеславие: такой знаменитый музыкант оказывает ей знаки внимания? Дотоле благополучная жизнь внезапно потеряла для нее всякую ценность, а вокруг замаячили мистические светлячки. Протянешь руку — они исчезнут. Так обидно, что невозможно влезть в чужую шкуру. Посмотреть на мир глазами Дэвида хотя бы пять минут. Как все это серо: работа, лекции, прогулки с Тони… Кто‑то варится в котле страстей, а у нее — тишь да гладь. Скучно. Люсия чувствовала, как ей утерли нос: она, испанка, в сравнении с этими англичанами — просто дохлая муха. Кажется, до вчерашнего дня она считала своим достоинством то, что никогда не оступалась, что в ее жизни все правильно, и только сейчас ей пришло в голову проверить сами правила. Жизнь вдруг превратилась для нее в загадку. Она так мало о ней знает и сможет ли когда‑нибудь знать больше, плавно курсируя между домом, университетом и «Фернандой»?
…Дэвид и Лиз. Несомненно, их отношения далеко не идеальны, но это их многому научило, они кажутся людьми, посвященными в смысл всего существующего. Дэвиду почти пятьдесят, но он не утратил пылкости и кажется молодым. А Лиз? Хотела бы она, Люсия, оказаться на ее месте? Может, и да.
На экране мельтешил звездами и инопланетянами космос. Тони, по всей видимости, надоело быть серьезным, и он с удовольствием забыл, что он только зритель. Его волосы были немного взлохмачены, взгляд выражал крайнюю заинтересованность, а руки и ноги расслабленно бездействовали. Люсия позавидовала ему, попыталась последовать его примеру, даже приняла ту же позу, но уже через несколько минут вернулась к своим переживаниям. Она с сожалением констатировала, что обоюдное чувство киногероев, разделенных космическими просторами, пожалуй, воспринимается как более перспективное, более реальное, чем зародившееся в ее душе стремление приблизиться к людям с яхты, к Дэвиду. Он назначил ей свидание, но это уже как сон, как собственные выдумки. Она не может рисковать своим благополучием ради одного‑единственного приключения… И за это сама себя ненавидит! Тони ни за что не поймет, почему она согласилась на свидание с Дэвидом. Да и никому невозможно объяснить, зачем это нужно ей.
Она положила свою руку на его расслабленный кулак. Он не повернулся, только осторожно погладил другой рукой ее прохладную кожу ниже локтя, словно прося подождать, не отвлекать его. По‑киношному трогательная любовь земной красавицы к бесполому марсианину была ей слишком понятна, настолько, что другие сюжетные линии ее мало интересовали, и было страшно, что конец фильма окажется несчастливым. Дэвид тоже очаровал ее своей недосягаемостью, непохожестью на других. Его спокойствие, превращающееся в одно мгновение ока в страсть! Этим нельзя было не восхититься. Работа холодного ума, а в паузах — почти безумие, сатанинский блеск в глазах. Чем она могла прельстить его? Именно она, а не Мари, не Сьюзи, не кто‑нибудь еще. И главное: что теперь делать? Об этом не хотелось думать. Оба варианта влекли за собой печальные последствия: потерять Тони или потерять едва зародившуюся мечту. Если бы можно было уйти от полюсов, найти промежуточное решение. Оно напрашивалось само собой: пойти на свидание так, чтобы Тони ни о чем не узнал. Но Люсия верила в то, что наказание в таком случае неминуемо. Какое же это воплощение мечты, если к нему примешан страх перед наказанием? Да и как можно не сказать Тони, куда она идет, если они не разлучались в Эйлате до сих пор и на полчаса?