Ей нравились красивые кадры, изображающие смену настроений на лицах фантастических персонажей, но редкие картины ночного неба, похожие на детские рисунки, доставляли все‑таки большее удовольствие. Почему нас тянет прочь от насиженных мест — или в людях есть что‑то птичье? Белесый инопланетный юноша с прозрачной кожей задыхается в земной атмосфере, которую мы вбираем в легкие с наслаждением. Какой у него измученный вид, но при этом сколько желания, стремления к пухленькой американочке! Люсия не знала, с кем себя отождествить: с героем или с героиней. Кто она: отчаянная, гибнущая, влюбленная душа или всего лишь очарованная домоседка. Что это пришло ей в голову? Влюбленная? Неужели она и впрямь влюблена?
Девочкой Люсия влюблялась часто: в соседских мальчишек, в героев книг и фильмов — и всякий раз ей казалось, что пришло наконец настоящее, а все, что было до этого, не любовь. Исключением был Тони. Люсия не успела влюбиться, он опередил ее. Но еще не почувствовав любви, она поняла, что будет с ним. И не только потому, что его глаза блестели ярче, а голос становился выше в ее присутствии. У всех девчонок уже были возлюбленные, а она — одна из самых очаровательных студенток — никак не могла сделать свой выбор. «Я буду тебя любить, заботиться о тебе», — говорил весь его облик. «С ним надежно, удобно и, может, интересно», — прочитывалось тогда в ее повеселевшем взгляде. А сегодня над этой надежностью нависла угроза землетрясения.
Сейчас он умрет, не долетев, измученный инопланетянин. Его подхватят алчные фэбээровцы и разрежут вдоль и поперек в интересах науки.
— Тони, — она подергала его за рукав, — пойдем, мне надоела эта дурацкая сказка.
— Да, да, — отговорился он, не отрывая глаз от экрана, а через несколько секунд удивленно спросил: — Ты действительно хочешь уйти?
Когда они вернулись в солнечную реальность, Тони сказал, что читал рецензию на этот фильм, и успокаивающе сообщил: «Конец благополучный». Люсия не поняла, каким образом можно достичь счастья в таких обстоятельствах, но втайне осталась довольна.
— И почему люди любят такие несуразные бредни? — как можно более хладнокровно спросила она.
— Потому что несуразицы достаточно и в жизни, только мы не отдаем себе в этом отчета.
— Например? Я что‑то не совсем понимаю.
— Мы сегодня весь день ходим молча только потому, что ночью все твои чувства побороло одно — сонливость. Разве это разумно, логично?
Она несколько опешила от таких признаний: если уж что и нелогично, так это мысли Тони.
— Ты считаешь меня бесчувственной?
— Вовсе нет. У меня хорошая память. Прости, наверное, я просто преувеличиваю важность… — он замялся, — как все мужчины.