— И что? — в вопросе Джанет не было ни тревоги, ни любопытства.
— Ничего. Здесь есть места, куда не может попасть никто. — Брикси вдруг порывисто притянула девушку к себе. — Какая же ты прелесть, Джанет! И в этом ты вылитый Стиви! У Пат перевесил бы рассудок.
Джанет улыбнулась в почти осязаемую синеву ночи. Но этот разговор заставил ее решить вопрос с отъездом. На прощанье она взяла с Брикси слово, что та каждый год будет приезжать к ней в Ноттингем с малышкой.
— Понимаешь, бабушке и нашему старому дому нужна жизнь, живая жизнь, а Патьо… Для меня она теперь как сестра, как вторая мамина дочка.
На Касл-Грин все было по-прежнему, и Селия, словно застывшая во времени, даже не удивилась неожиданному появлению внучки. Внимательно поглядев в ее глаза и проведя чуть дрожащей невесомой рукой по ее выгоревшим волосам, она вытерла крошечную мутную слезу.
— Я знала, что ты вернешься. Человек, ищущий дорогу к себе, всегда возвращается на родину. Твой зал ждет тебя. Я каждую неделю стелила тебе новое белье, потому что верила… — И, не договорив, Селия отвернулась и пошла к себе, на пороге добавив: — Мистер Хаскем появлялся здесь по два раза в неделю.
Несколько часов Джанет провела в доме, словно заново знакомясь с вещами, а к вечеру набрала номер квартиры в Лейхледе. К телефону подошел сам Хаскем. В трубке был слышен шум вечеринки и мужской смех.
— Добрый вечер, Хью, если он действительно добрый.
— Чему я обязан такой милостью с твоей стороны? — К ее удивлению, она, давно научившаяся различать в его надменном тихом голосе все скрытые или подразумеваемые эмоции, не услышала ничего, кроме подлинного равнодушия.
— Я вернулась, и вернулась, пойми, совсем другим человеком. А потому говорю тебе сразу и без обиняков: наш брак невозможен.
— Разумеется. — Теперь Джанет услышала нескрываемое удовлетворение. — Я не могу жениться на женщине, которая девять месяцев провалялась на подстилке какого-то вонючего латинос.
Джанет потянула носом, словно наяву почувствовав прохладный чистый запах дождя на плечах Паблито, и едва не рассмеялась прямо в трубку.
— Разговоры о подстилке — это твои собственные комплексы, Хью.
— В таком случае, закончен не только разговор, но и наше общение. Но, честно, говоря, мне жаль тебя, моя бедная Мюргюи. У тебя были блестящие данные, которые сейчас ты готова потратить на призраки. Ведь ты, конечно, намерена оставить юриспруденцию, не так ли?
«И все-таки он умница! — искренне восхитилась Джанет. — И я благодарна ему за… Впрочем, конечно, за все. За все… Ведь и не без его помощи я пришла к себе…»