«…вы понимаете, как нелегко этим обоим людям лгать перед лицом всей нации при таких высоких ставках!» — вещал один журналист, а другой, темнокожий, тут же говорил об изощренном линчевании непокорных.
Пока шло объявление состава суда и прочие процессуальные формальности, Джанет быстро объяснила Милошу суть дела, и он, к ее удивлению, тоже заинтересовался.
— По-моему, лучший способ скрыть свой страх быть уличенным — это просто-напросто выдать его за другую эмоцию. Вот увидишь, он станет нападать не на эту красотку, а на Сенат, — здраво предположил Милош и спокойно стал потягивать темное вино. Действительно, первые реплики Томаса оказались направлены именно против продажности правительства, и через несколько минут зал, поначалу явно державший сторону Аниты Хилл, разделился. — Видишь, одним ходом — и какая победа!
— Так ты думаешь, она лжет?
— Может быть, это просто происки его противников — вполне милый путь не пустить черного в суд. — Но взявшая слово Анита держалась настолько убедительно и спокойно, что не поверить ей было невозможно. — Еще бы! — воскликнул Милош. — У нее было полгода, чтобы все отрепетировать до такого совершенства, прямо до автоматизма!
Очная ставка тянулась уже около трех часов, и во внутреннем дворике проснулись и начали заливаться синицы.
— Иди сюда. — Поглощенная происходящим на экране, Джанет не заметила, что Милош уже сбросил с себя всю одежду, и блики телевизора мерцают на нем, как лунный свет на влажных прибрежных камнях. — Селия давно спит. Иди. Я скажу тебе кое-что.
Джанет доверчиво потянулась, и через секунду уже восседала на живом троне, царицей и рабыней.
— Пойми же, маленькая, — прошептал ей в запрокинутое лицо Милош, — это всего лишь общий самообман. Никто не говорил правду — и никто не лгал, просто каждый говорил то, что ему больше запомнилось. Тише, тише, — удерживая ее начавшие двигаться бедра, улыбнулся он. — Выслушай до конца. Разумеется, это было больше, чем признал он, но и меньше, чем утверждала она. Каждый рассказал то, во что верит после стольких лет, — по сути, свои фантазии. И выиграет тот, кому больше симпатизируют, в чью сторону лягут карты. Пойми, в этом мире нет черного и белого, есть только алый туман страсти, — его низкий голос дрогнул.
— Нет! — крикнула Джанет, последним усилием воли вырываясь из его объятий. — Нет! — Опять проваливаться в эту бездну, в мир без истины и правды, где не за что зацепиться сознанию? — Нет! — Ее ясная душа жаждала определенности и гармонии. — О нет, нет… — плакала она, уже отчетливо сознавая, что с Милошем все кончено и что ее дорога лежит теперь совсем не в медицину, а туда, где женщина с повязкой на глазах держит в руках весы для определения истины.