– Артем, она не собиралась просить у тебя деньги! – вдруг вспылила теща. – Юля попала в какую-то программу мэрии по поддержке детского спорта, и всю поездку ей оплатят из бюджета! Почему ты в последнее время стал все переводить на деньги?
Я почувствовал себя неудобно – получилось, что я скряжничаю и на собственную дочь не хочу потратиться. Нужно было как-то выкручиваться.
– Да не в деньгах дело, – начал я. – Просто у нас сейчас на фирме дела не очень, сезон-то еще только начинается, пока объекты наберем, пока нам деньги на счет упадут… Марья могла бы и сама мне сказать, ведь это и моя дочь тоже.
– Артем, заметь – я всегда была на твоей стороне, да? Но в последнее время ты постоянно обвиняешь Машу во всех грехах, – в тоне тещи появились недовольные нотки. – А ты хоть раз поговорил с ней о том, как она живет после твоего ухода?
– Она сама сделала все, чтобы я ушел! Это она, а не я, завела любовника, между прочим!
– А ты не задумывался, почему? Не потому ли, что ты перестал обращать на нее внимание? Не потому, что ты всегда слишком занят? Ты думаешь, я ничего не вижу и не знаю? Ты ведь даже к ее болезни отнесся так, словно это что-то заразное и такое, что можно в подворотне подхватить! Сколько раз ты был у нее в больнице?
– Один, – хмуро признал я – теща была права до противного, все правильно говорила, я и сам это понимал.
– Один?! За полтора месяца – один раз?! Артем, даже к сослуживцам люди чаще ходят! Ведь она же не чужая тебе! Десять лет прожить – и такое отношение?! Я никогда не думала, что ты настолько равнодушен! – в трубке раздались гудки, и я понял, что сейчас теща пойдет плакать на кухню, сядет перед окном и будет переживать. Потом у нее поднимется давление… Черт, может, я и правда черствый и бездушный? Но тут дело в другом… Я мог бы ездить к Марье хоть каждый день, но меня останавливало только одно – я боялся столкнуться с ее любовником. Ведь он наверняка приезжает к ней, не хватало только нос к носу встретиться в больничной палате! Как в дешевом сериале! И было еще кое-что – я с детства ненавидел больницы, сам не болел, посещал врача только во время медосмотров. И поездки в здание, насквозь пропитанное болью, горем и слезами, приводили меня в состояние депрессии и паники. Смотреть на страдальческие лица пациентов было невыносимо, а видеть среди них свою жену – еще хуже.
Оксана.
– Давай скорее, мам! – Максим нетерпеливо подпрыгивал на месте, глядя на то, как я пытаюсь уложить в подобие прически свою некогда модельную стрижку.
– Мы еще не опаздываем.
– А ты непременно хочешь опоздать? – сын укоризненно посмотрел на меня. – Нас ждать не станут! Вдруг директор передумает?