Мы почти не разговаривали, молча встретили бой Курантов, выпили по бокалу шампанского и уставились в экран «ящика». Юлька, бедняжка, не могла понять, на чью сторону встать ей – и отца жалко, и мать. Разумеется, ее выбор пал на Марью – они вообще хорошо ладят, секреты у них какие-то. Потом Марья, зевнув, ушла в спальню, Юлька еще немного посидела со мной, но и пятилетний ребенок тоже долго не выдержал, задремав прямо в кресле. Вот такой веселый праздник выдался.
Утром Марья тихо встала, собралась и ушла на работу. Ее сотовый я обнаружил на тумбочке у кровати, проснувшись часов около десяти – значит, разозлилась, специально оставила, чтобы я не звонил. Обычно мы с ней созванивались по нескольку раз за ее дежурство, просто чтобы узнать, как дела, как Юлька. Но сегодня Мария моя встала в позу. «Ладно, как хочешь», подумал я, вставая и выходя в зал, где уже сидела перед телевизором дочь.
– Привет, красотуля, – я потрепал ее по белокурым волосенкам, взлохмаченным после сна, и она, задрав голову, улыбнулась. – Ты поела?
– Не-а! – зевнула Юлька. – Тут про Буратино показывают…
Этого носатого уродца я ненавижу уже года два, с того самого момента, как Юльке подарили кассету со старым детским фильмом. Она смотрела его по пять раз на дню, знала наизусть все фразы, все песни, и все равно каждый выходной начинался одинаково – просмотром приключений этого полена. Да еще и на танцах они работают под диск, где песни из фильма стилизованы и обработаны специально под самбу, ча-ча-ча и джайв. Словом, у нас был еще один член семьи – деревянный носатый «сынок».
Пока дочь досматривала кино, я приготовил завтрак, сварил кофе, выкурил свою традиционную утреннюю сигарету. Потом позвонила теща, пригласила к себе, и Юлька радостно запрыгала.
– А вы можете Юлю у нас оставить и поехать куда-нибудь, – подытожила свое предложение теща.
– Маша работает, а один я куда поеду? У вас посижу, и домой, на диван.
Мы с тестем выпили немного, я вообще после удачной вечеринки отхожу неделю и пить не могу, но праздник ведь, да и обижать не хотелось – теща стол накрыла, ждали. Юлька осталась, а я пошел домой, но уже на улице вдруг повернул к больнице, собираясь позвонить Марье снизу, из приемного, и попросить прощения. Ей и так сегодня не повезло – первого января дежурить тяжелее даже, чем накануне, ни праздника нормального, ничего, одни пьяные битые морды. Но на посту в Марьином отделении трубку не брали, а телефон ординаторской я не помнил, и спросить было не у кого – все отмечали в регистратуре. Не судьба…