– Вот возьми пока… на неделе объект сдаем, деньги в банк перекинули уже, так что потом привезу еще.
– Спасибо. Артем, ты если звонить будешь, то на Юлькин номер, у меня сегодня телефон увели вместе с сумкой, – не прикасаясь к деньгам, произнесла я.
– Я куплю тебе другой.
– Я не к тому… – смутилась я, но Артем перебил:
– Прекрати этот спектакль, Машка. Что мне, трудно мобильник тебе купить? Навороченный не обещаю, но такой, как у тебя был, вполне осилю.
Очередное «спасибо» застряло у меня в горле, и муж, кажется, заметил это. Внимательно посмотрев мне в глаза, он поднялся и пошел к двери.
– Мне пора. Юлька спит уже, наверное?
Я заглянула в детскую – дочь действительно спала, разметавшись по постели, после тренировок она засыпала, едва коснувшись подушки головой.
– Да, спит, – шепотом сказала я, вернувшись в прихожую, и Артем вздохнул:
– Ну, передай, что я не стал будить. Пусть звонит, если что.
– Да…
Закрыв за ним дверь, я просто по привычке пошла в кухню, выключила свет и встала у окна, глядя на освещаемую фонарем дорожку, ведущую от подъезда к стоянке. Вот и знакомая фигура Артема… Чуть ссутуленные плечи, быстрая легкая походка. Он сел в машину, но уехал не сразу, прошло какое-то время, прежде чем серебристая «тойота-королла» тронулась с места. Я пошла в спальню и легла прямо поверх покрывала, не включая ни свет, ни телевизор. Уже давно мне не было так тоскливо и тяжело, как сегодня, сейчас.
Артем.
Не знаю, зачем я приехал к Марье сегодня. Меня разочаровал этот визит, и это разочарование бесило. Возможно, если бы она встала в позу или заплакала бы, я повел бы себя как-то иначе, а так… Я не мог подстроиться под ее поведение, не мог найти нужную ноту в разговоре. Марья излучала спокойствие, уверенность какую-то, словно жизнь без меня пошла ей только на пользу. Она стала независимой от меня, пусть не настолько хорошо ей жилось, не настолько свободно в плане денег. Я всегда знал, что ей невыносимо просить у меня на расходы, особенно на те, что касались ее лично, на всякие женские штучки, но подсознательно я стремился именно к этому – чтобы она просила. Когда Марья ушла из больницы и осела дома, я испытал даже удовлетворение – вот теперь она уже не могла решать что-то сама, поскольку была полностью зависима от меня, от моего настроения. Я, разумеется, давал ей деньги, но именно ее просьбы об этом грели мою душу. Возможно, это было своего рода местью за то, что она посмела изменить мне…
И вот теперь я потерял этот контроль, Марья снова работала и могла не унижать себя просьбами, хотя в том, что деньги ей нужны, я не сомневался. Интересно, а любовник-то что же? Неужели не поддерживает любимую женщину? Хотя она вряд ли делится с ним своими проблемами – слишком уж гордая она для подобных разговоров.