– А мама не поможет? – спросил я, и Машка тяжело вздохнула:
– Даня, она работает, ты же понимаешь. Мне придется просить Артема…
Вот с этого упоминания об Артеме все и началось – я почему-то разозлился так, словно имел на это право, и не смог сдержать своих эмоций, бросил недовольно:
– Ну, разумеется! Пойдешь унижаться и просить? Давай, дорогая, он ведь только этого и ждет от тебя – чтобы признала, что ты без него никто!
Машка встала из-за стола, накинула шубу, взяла пакет и свою сумочку, потом посмотрела на меня и тихо произнесла:
– Сделай милость, не ходи за мной. И вообще не приходи больше.
Я так и остался сидеть, провожая ее взглядом до двери. Пусть идет, думал я, это у нее просто настроение такое перед больницей, все раздражает, все кажется обидным. Через пару дней я приеду, как ни в чем не бывало, и Машка не напомнит даже о сегодняшней размолвке.
Ехать домой не хотелось, я не мог сейчас видеть Оксанку, терпеть ее настороженно-вопросительные взгляды, ее суетливость, ее желание угодить мне. А потому отправился к Сереге, лег на кровать в комнате и уснул. Когда очнулся, было уже довольно поздно, из кухни доносились голоса – значит, дядька не один. Я вышел и взялся за дубленку, но тут появился Серега, уже изрядно принявший, уставился на меня мутными глазами:
– А ты чего один-то? Где красотулька твоя?
– Дома, – буркнул я, одеваясь.
– Поругались? – не отлипал он, почесывая голую грудь под расстегнутой рубахой.
– Отстань, а? Чего выполз, денег надо?
– Не помешали бы, – кивнул Серега, и я полез в карман. – Спасибо, племяш, уважил! – он спрятал протянутую сотню в карман спортивных брюк и вдруг поинтересовался:
– А Максимка-то как?
– Выписали.
– Сильно лицо попортили?
– Сильно. У тебя все? Мне домой пора, – грубо сказал я, берясь за ручку двери, и Серега отстал.
Дома я вдруг вызверился на ни в чем не повинную Оксанку, довел ее до слез и отвернулся, слыша, как она всхлипывает в подушку и вздыхает. Как все запуталось… Может, и в самом деле, развод решил бы все наши проблемы? И Оксанка перестала бы нервничать и переживать, и мне стало бы легче? А Максим?
Да, Максим…
Маша.
Ну, вот и Новый год… Мы встречали его вдвоем с Юлькой, весь день суетились, готовили, накрывали на стол, наряжались. Мама звала к себе, но мы дружно отказались – привыкли всегда в новогоднюю ночь находиться дома.
– Может, потом, после двенадцати, – уклончиво, чтобы не обидеть бабушку категорическим отказом, сказала Юлька и положила трубку.
Она вообще весь день была какая-то странная, возбужденная, словно ждала чего-то, постоянно прислушиваясь к телефонным звонкам и шуму открывающегося на площадке лифта. Я догадывалась, кого она ждет… Но позвонить мужу и попросить прийти была не в состоянии, не смогла себя заставить, даже ради дочери.