Феррари рассмеялся и, подняв свой бокал, попросил еще вина.
– Это старый Джакомо, – сказал он, легонько кивнув в его сторону. – Он помнит обоих Романи. Спросите его мнение о Фабио – он боготворил своего хозяина.
Я повернулся к своему слуге и обратился к нему благожелательным тоном:
– Ваше лицо мне незнакомо, мой друг. Наверное, вас здесь еще не было, когда я навещал графа Романи-старшего?
– Нет, ваше сиятельство, – ответил Джакомо, нервно потирая морщинистые руки и говоря с плохо скрываемым волнением. – Я поступил на службу к хозяину всего за год до смерти графини, то есть матери молодого графа.
– А, значит, я не успел с вами познакомиться, – добродушно произнес я, жалея бедного старика, поскольку заметил, как у него дрожали губы и каким надломленным он выглядел. – Выходит, вы знали покойного молодого графа с самого детства?
– Да, ваше сиятельство, – И он с встревоженным любопытством посмотрел на меня слезящимися глазами.
– Вы любили его? – сдержанно спросил я, смущенно глядя на него.
– Ваше сиятельство, я никогда не желал бы лучшего хозяина. Он был сама доброта – великодушный, красивый и щедрый человек, да хранят его душу святые угодники! Хотя иногда мне не верится, что он умер. Когда я услышал об этом, мое старое сердце чуть не разорвалось. С того дня все во мне навсегда изменилось – вот хозяйка вам скажет, она часто бывает мною недовольна. – Он с тоской поглядел на нее, и в его неуверенном голосе послышались просительные нотки.
Моя жена нахмурила тонкие брови, что я когда-то считал признаком легкого мимолетного раздражения, а теперь воспринимал как проявление ее характера.
– Да, и вправду, Джакомо, – произнесла она резким тоном, совершенно не вязавшимся с ее мелодичным голосом. – Вы становитесь таким забывчивым, что это положительно меня раздражает. Вы знаете, что мне приходится по нескольку раз повторять вам одно и то же. А ведь одного указания вам должно быть вполне достаточно.
Джакомо озабоченно провел рукой по лбу, вздохнул и промолчал. Затем, словно вспомнив о своих обязанностях, подлил мне вина и, шагнув в сторону, занял прежнее место у меня за спиной.
Разговор перешел на общие и отвлеченные темы. Я знал, что моя жена – прекрасный собеседник, но в тот вечер она превзошла саму себя. Она решила поразить и очаровать меня, я это сразу заметил, и не жалела сил для достижения своей цели. Остроумные реплики, меткие словечки, приправленные острой иронией, хорошо и живо рассказанные веселые истории – все это непринужденно слетало с ее губ, так что, хоть я и хорошо ее знал, она почти поразила меня широтой кругозора и изяществом речи.