– Она будет такой, какой вы пожелаете, – тихо пробормотал я. Затем, внезапно сменив тон, произнес: – Желаю вам спокойной ночи, графиня. Уже поздно, а состояние моего здоровья требует раннего отхода ко сну.
Она поднялась с кушетки и сочувственно посмотрела на меня.
– Значит, вы и впрямь сильно страдаете? – нежно спросила она. – Простите меня! Но, возможно, внимательный уход поможет вам полностью восстановить силы. Мне будет отрадно думать, что я смогу помочь вам поддерживать себя в добром здравии.
– Покой и счастье, несомненно, пойдут мне на пользу, – ответил я. – И все же предупреждаю вас, дорогая моя, что, беря меня в мужья, вы получите человека, побитого жизнью, чрезвычайно капризного, чье хроническое недомогание может оказаться бременем для вашей молодой натуры. Вы уверены, что приняли разумное решение?
– Совершенно уверена! – твердо ответила она. – Ведь я вас люблю! И не всегда же вы станете болеть – на вид вы такой сильный.
– В известной мере я силен, – ответил я, машинально выпрямляясь во весь рост. – Что касается мышц, они у меня остались, но моя нервная система совершенно расстроена. Я… Как, что случилось? Вам нездоровится?
Она вдруг смертельно побледнела, в глазах ее мелькнули изумление и ужас. Решив, что она вот-вот упадет в обморок, я протянул руки, чтобы поддержать ее, однако она отстранила их благодарным и вместе с тем тревожным жестом.
– Ничего страшного, – слабо пробормотала она. – Внезапное головокружение… Мне показалось… Нет, пустое! Скажите, а вы не родня семейству Романи? Когда вы выпрямились, вы стали так похожи на… на Фабио! Я решила, – с содроганием закончила она, – что увидела его призрак!
Я подвел ее к стулу и настежь распахнул окно, хотя вечер выдался прохладный.
– Вы устали и перенервничали, – спокойно ответил я. – У вас слишком живое воображение. Нет, я не родня семейству Романи, хотя, возможно, мне присущи некоторые особенности их поведения. В этом многие люди похожи друг на друга. Но вы не должны поддаваться подобным фантазиям. Посидите спокойно, отдохните, и скоро вам станет лучше.
Я налил в стакан воды и протянул его ей. Она медленно сделала несколько глотков, откинувшись на спинку стула, на который я ее усадил, и мы молча стали глядеть на темнеющее ноябрьское небо. Взошла луна, но ее скрывали плывшие по небосводу облака, в которых то и дело появлялись разрывы, и в лунном свете лицо Нины казалось мертвенно-бледным, похожим на неприкаянный дух жертвы обмана и убийства. Порывистый ветер зловеще стонал в листве увядающего плюща и шумел в тяжелых ветвях огромного кипариса, стоявшего на лужайке, будто гигантский призрачный плакальщик, затянутый в черное и словно ожидавший лесной тризны. Падали редкие крупные капли дождя – нежданные слезы, выжатые некоей силой из темного сердца неба. Моя жена вздрогнула.