– Сейчас же. Вы помните боковую дверь, через которую мы вошли в гостиницу нынче утром, вернувшись из церкви?
– Отлично помню.
– Так вот, ждите меня там через двадцать минут. Мы должны выйти незамеченными. Однако, – я коснулся ее тонкого платья, – не надеть ли вам что-нибудь потеплее?
– У меня есть длинный плащ, подбитый собольим мехом, – радостно ответила она. – Мы ведь недалеко поедем?
– Нет, недалеко.
– И, конечно же, успеем вернуться к ужину?
Я наклонил голову.
– Естественно!
В ее глазах заплясали веселые огоньки.
– Как это романтично! Прогулка под луной с вами – просто очаровательно! Кто поверит, что вы не сентиментальны? А луна сегодня яркая?
– Думаю, да.
– Просто прекрасно! – весело рассмеялась она. – Жду не дождусь поездки! Через двадцать минут я буду там, где вы сказали, Чезаре. А пока что маркиз Гуальдро просит у меня обещанную мазурку. – И она со своей чарующей грацией повернулась к маркизу, который в тот момент приближался к ней с учтивым поклоном и завораживающей улыбкой.
Я наблюдал, как они заскользили в первой фигуре элегантного польского танца, в котором все женщины выглядят в самом выигрышном свете, затем, подавив ругательство, чуть было не сорвавшееся с губ, торопливо вышел из зала. К себе в апартаменты я вбежал в лихорадочной спешке, горя нетерпением снять маску, которую так долго носил.
Через несколько минут я стоял у зеркала, принимая свой прежний облик, насколько это было возможно. Я не мог изменить белоснежный цвет своих волос, но несколько ловких быстрых движений бритвой вскоре избавили меня от бороды, которая так меня старила, оставив лишь усы, чуть закручивавшиеся вверх у уголков губ – такие я носил в былые дни. Я снял темные очки, и мои сверкающие глаза, окаймленные длинными ресницами, засияли силой и напором молодости. Я выпрямился в полный рост, сжал кулак, ощутил его железную силу и торжествующе рассмеялся, чувствуя пробуждавшуюся во мне мужественность. Я вспомнил пожилого еврея-старьевщика: «Вы легко могли бы убить кого угодно». Да, мог бы! Даже без помощи прямого стального клинка миланского кинжала, который я вытащил из ножен и пристально рассматривал, осторожно ведя пальцами по лезвию от рукояти до кончика. Взять его с собой? Я задумался. Да! Возможно, он мне пригодится. Я осторожно спрятал кинжал в потайной карман жилета.
А теперь доказательства, доказательства! Они уже были под рукой, и я быстро собрал их. Сначала вещи, которые похоронили вместе со мной: золотая цепочка, на которой висел медальон с портретами жены и дочери, кошелек и коробочка для визитных карточек, которую Нина сама мне подарила, распятие, которое перед погребением монах положил мне на грудь. Мысль о гробе вызвала у меня мрачную улыбку: его расщепленное, влажное гниющее дерево вскоре само заявит о себе. Наконец, я взял письма, пересланные мне маркизом Давенкуром, – страстные любовные послания, которые она писала Гвидо Феррари во время его пребывания в Риме.