Она подняла голову и тихонько вскрикнула от испуга. Я сделал к ней пару шагов и заговорил быстрее:
– Слышите? Светила луна и пели соловьи – да, декорации были великолепными! Я наблюдал за развитием комедии. С какими чувствами – вы сами можете себе представить. Я узнал для себя много нового. Мне стало известно, что для дамы с таким большим сердцем, как у вас, и с такой чувственной натурой одного мужа недостаточно. – Тут я положил руку ей на плечо и посмотрел ей в глаза, расширенные от ужаса и в отчаянии воздетые ко мне. – Я также узнал, что через три месяца семейной жизни со мной вы обзавелись еще одним мужем. Нет-нет, отпираться бесполезно! Гвидо Феррари был вам мужем во всем, кроме имени. Я взял ситуацию в свои руки и принял чрезвычайные меры. Обман за обман, комедию за комедию! Остальное вы знаете. И не можете отрицать, что я прекрасно сыграл роль графа Оливы! Я ухаживал за вами во второй раз, но не так настойчиво, как вы обхаживали меня! Я женился на вас во второй раз! Кто посмеет отрицать, что вы целиком моя – душой и телом, пока смерть не разлучит нас?
Я разжал руки, и она рванулась от меня, как блестящая раненая змея. Слезы у нее на щеках успели высохнуть, лицо ее сделалось неподвижным и приобрело восковой оттенок, как у трупа. Сверкали лишь ее темные глаза, казавшиеся неестественно огромными, лучившиеся зловещим сиянием. Я отступил в сторону, повернул свой гроб набок и уселся на него с таким безразличием, словно это было мягкое кресло в гостиной. Взглянув на нее, я увидел, как ее лицо на мгновение озарилось. Судя по всему, ей в голову пришла какая-то мысль. Она стала медленно отходить от стены, к которой прислонилась, со страхом глядя на меня. Я продолжал сидеть на своем месте.
Медленно, очень медленно, не сводя с меня глаз, она маленькими шажками двинулась вперед и прошла мимо меня. А затем внезапно рванулась, добежала до лестницы и торопливо взлетела по ступенькам, словно загнанный олень. Я улыбнулся сам себе. Я слышал, как она трясла решетку двери, изо всех сил напрягая свои нежные руки, и несколько раз громко позвала на помощь. Ответом ей стало зловещее эхо склепа и яростный вой ветра, бушевавшего в кронах кладбищенских деревьев. Наконец она завизжала, словно дикая кошка, шелест ее шелкового платья быстро скатился вниз по ступенькам, и, прыгнув, словно молодая тигрица, она оказалась передо мной с лицом, злобно налитым кровью и вернувшим себе часть былой красоты.
– Отоприте дверь! – вскричала она, яростно топнув ногой. – Убийца! Предатель! Ненавижу вас! И всегда ненавидела! Отоприте дверь, говорю вам! Вы не смеете меня здесь держать, у вас нет права меня убивать!