— Это безумие, Нарви, — сокрушенно покачала головой богиня. — Я не хочу, чтобы ты это делал… Я боюсь за тебя…
— Не волнуйся, я буду осторожен, — заверил ее Кей. — Да и я не один. У меня есть поддержка в лице Фреи и Фрейрра, и их отца. А еще… — он глянул на меня, — моей невесты.
— Невесты? — Сигюн, кажется, только сейчас заметила меня. — Эта девушка…?
— Ее зовут Ника, — с улыбкой кивнул Кей. — Она с Олимпа…
— Здравствуйте, — мой голос от волнения стал каким-то сиплым. — Очень рада познакомиться…
— Та самая Ника? — охнула его мать, прикрывая от удивления ладонью рот.
— Нет, мама, — едва слышно засмеялся Кей. — Она не та самая богиня. Вернее, Ника уже тоже богиня, но она училась в Академии Олимпа. А доучиваться уже будет здесь, в Асгарде…
— Я из смертных, — уточнила я и почувствовала, что краснею.
Почему-то говорить об этом было немного стыдно, а еще страшно: вдруг Сигюн сочтет меня недостойной своего сына?
Но та вдруг тоже улыбнулась и приложила руки к груди:
— Хвала Бестле! А я уже испугалась, что ты хочешь породнить меня с олимпийской богиней победы! Просто я много наслышана о ее вздорном характере. Тогда позволь мне обнять тебя, милая! — и она устремилась ко мне и заключила в объятия. Потом же вдруг отпрянула слегка и испытующе заглянула прямо в глаза: — Любишь моего сына?
И я, смутившись, ответила почти одними губами:
— Да.
Тогда Сигюн снова обняла меня, а Кей сказал с улыбкой:
— Ты сомневаешься в моем выборе?
— Я уже сомневаюсь в твоих чувствах, — немного ворчливо отозвалась она. — Если бы любил невесту, то не повел за собой в Асгард…
— Я сама пошла! — поспешила заверить я. — Кей… Ой, — тут я запнулась и быстро исправилась: — Нарви… Он отговаривал меня, но я… Я все равно пошла.
— Ах, как мне это знакомо, — печально вздохнула Сигюн и бросила взгляд на Локи.
— А отец… Он… — начал было Кей.
— Он почти все время в полубреду, никого не узнает, — вновь вздохнула богиня и вернулась к мужу. — Приходит в себя, лишь когда я отлучаюсь, чтобы освободить чашу… Стонет, когда яд попадает на него, — ее глаза наполнились слезами, но она поспешно вытерла их и протянула руки к чаше: — Вот и сейчас она уже переполнена. Надо сходить вылить из нее яд… Дай мне ее, сынок…
Кей отдал матери чашу, а сам склонился над отцом, закрывая его собой. Он зашипел и скривился от боли, когда первая ядовитая капля упала ему на спину, прожигая одежду.
— Не подходи, — прикрикнул он, когда я было ринулась к нему на помощь, и вслед очередной капле по его лицу пробежала судорога боли.
— Кей… — мое сердце заныло от жалости.