Этот "Труд" за две копейки я и купил, получив на сдачу весомую пригоршню мелочи.
Сунув газету под мышку, я отправился к квасной бочке, где под брезентовым навесом коротала время дородная продавщица в условно белом халате. Прейскурант гласил: Квас хлебный;
Литр - 12 коп.
Большая кружка - 6 коп.
Маленькая кружка - 3 коп.
- Налейте, пожалуйста, маленькую, - попросил я, протягивая пятак. Полюбовавшись на сомнительное полоскание кружки в омывателе, получил ее наполненную неожиданно прохладным квасом и две мокрые копейки сдачи.
Что интересно, вкус кваса из бочки не изменился до наших дней - удивительная стабильность.
Усевшись на краю скамейки, я развернул газету.
Что там пишет профсоюзная пресса?
Не особенно вникая, пробежал глазами по заголовкам.
"Повышать культуру производства" - пространный текст на четверть полосы. "Механизация и автоматизация, - писал безвестный капитан-очевидность, - важный, но далеко не единственный показатель культуры производства. Успешное использование механизмов и автоматики немыслимо без образцового порядка на рабочем месте". Интересно, вот умели же писать таким суконно-посконным слогом, что начиная читать второе предложение уже забываешь, о чем было первое.
"Тебе пятилетка" - очередные достижения советской промышленности обещали обувным фабрикам Сибири сколько-то миллионов квадратных дециметров хромовой кожи.
"Рабочая высота", про знатного токаря-пекаря
"Вечная дружба" с братским, блять, чехословацким народом. Они друг другу-то оказались не братья, не то что нам.
"На полях страны" - яровым клином засеяна херова туча гектаров.
"Выступление Р. Никсона" - главгад из Вашингтона рассуждал о непростом выборе: вывести своих обосравшихся вояк из Вьетнама прямо сейчас или подождать пока им не наваляют еще побольше.
В рубрике "физкультура и спорт" сообщали, что Старшинов успел наколотить уже триста восемьдесят шайб и, наконец, "Последняя колонка" задавалась вопросом: "Сколько глетчеров в Казахстане?"
Глетчеры эти меня доконали, я свернул газету аккуратной трубкой и засунул в урну.
Тут кстати подкатил автобус - двадцать четвертый маршрут "микрорайон - вокзал". Он тоже изнывал от жары, о чем говорило несчастное выражение его квадратной морды и тяжелое дыхание перегретого мотора.
Старушки с подростком окинули автобус равнодушными взглядами - им было со мной не по пути. Девица из будки куда-то исчезла, видать просто приходила позвонить.
Я вошел через переднюю дверь, пытаясь вспомнить сколько стоит проезд. Вроде бы шесть копеек. Или пять? Ладно, мне не жалко, я бросил в прорезь кассы десятник и открутил билет. По привычке проверил не счастливый ли, и пройдя в конец пустого салона плюхнулся на свободное место. Зря я это сделал.