Их не заботили темные боги и войны, их не мучила собственная душа, в их жизнях, во всяком случае у большинства, все было просто и понятно. Сколько это продлится? И что станет с Штормхолдом еще через год?
Мы сидели привалившись спинами к большому камню. Мне хотелось досидеть до рассвета, полюбоваться нежными красками, но в то же время внутренний голос уговаривал вернуться. И потому что Кейман мог разыскивать меня, чтобы выяснить, почему мы с Габриэлом не пришли на бал. И потому что с Бастианом говорить было уже не о чем, а молчать – еще не о чем.
В наушнике играла мелодичная песня, в слова которой я никогда толком не вслушивалась. На Земле музыка была моим миром, убежищем. Только сейчас, решившись включить плеер, я поняла, как ее не хватало. Я жалела, что отдала один наушник Бастиану. Скоро плеер разрядится, и последняя ниточка, соединяющая меня с Землей, навсегда оборвется.
Я досижу до этого момента, чтобы выбросить плеер со скалы, в темные воды, несущиеся вниз неудержимым потоком.
– О чем здесь поется? – спросил ди Файр.
– Об ангеле. Девушка любила мужчину, а он не ответил ей взаимностью. И она умерла, стала ангелом, который хранит его жизнь. А он даже не знал об этом. Ей пришлось учиться радоваться за него, наблюдая со стороны за чужой счастливой жизнью.
– Песня красивая, – чуть подумав, сказал Бастиан.
Я обалдела, пожалуй, даже больше, чем когда увидела дракона перед носом. Ди Файр ценит искусство и романтику?
– А смысл – дерьмо.
Нет, все в порядке. Он все еще огненный козел.
– Почему ты не можешь быть нормальным? – спросила я, повернув голову. – Ты ведь иногда бываешь таким… не знаю, понятным. Не сволочью. Переживаешь за Брину, сожалеешь об Эйгене. Почему тебе нужно всех отталкивать, Бастиан? Ты можешь хоть иногда быть настоящим?
Его губы вдруг оказались очень близко, опалили огнем, от которого моментально стало жарко. Если в книгах у героинь во время поцелуев в животе порхали бабочки, то у меня в такие моменты тлели угольки в груди.
– Может, я могу попробовать…
Близко-близко. Стоило только поднять руку – и можно было коснуться его груди, там, где под тонкой рубашкой белел шрам, превративший огненного короля в единственного существующего на свете дракона.
– Попробуй… – справившись с дыханием, ответила я.
Потом фыркнула и добавила:
– С Катариной. Принцесса, я уверена, будет счастлива.
Выдернула наушники, поднялась и запустила их вместе с плеером куда подальше. Раздался негромкий плеск – и вот пресловутая ниточка с Землей растворилась в ночных водах, пошла ко дну, вместе с попыткой Акориона в очередной раз меня напугать. Одной из немногих неудавшихся.