Джорджия расписала мою стену.
Это был не столько рисунок, сколько детский комикс с человечками из палок и облачками с текстом.
У фигурки девочки были длинные светлые волосы и ковбойские сапоги, а у фигурки мальчика ярко-зеленые глаза, кисть и полностью отсутствовали волосы. В первой рамке эти недочеловечки держались за руки, во второй целовались, а в последней девочка – Джорджия – била мальчика – меня – по голове.
– Какого черта… – выдохнул я.
– Клевый прикид! – радостно прочирикала Джорджия, сидя со скрещенными ногами посреди моей кровати.
Я недоверчиво покачал головой и показал на дверь.
– Вон отсюда.
Она рассмеялась.
– Я закрою глаза.
Я проворчал себе под нос и сердито затопал к комоду. Собрав одежду одной рукой, поплелся обратно в ванную и захлопнул за собой дверь, будто искренне злился. Это не так. Я был рад ее видеть.
Одевшись, я вернулся и замер в дверном проеме со скрещенными руками, глядя на ее уродский рисунок.
– Ты сердишься на меня? – ее лоб нахмурился, в глазах читалась тревога, улыбка сошла с губ. – Я думала, это тебя развеселит. – Она пожала плечами. – Я сказала Кэтлин, что хочу устроить тебе сюрприз, и она только поддержала меня. Я использовала твои краски, но положила все на место.
– Почему ты бьешь меня по голове?
– Это наша история. Мы знакомимся. Ты спасаешь меня. Я целую тебя. Ты целуешь меня в ответ, но делаешь вид, будто я тебе не нравлюсь, хотя это не так. Поэтому я пытаюсь вбить немного здравого смысла в твою голову. И чертовски наслаждаюсь процессом.
Она широко улыбнулась, и я снова перевел взгляд на комикс. А она била меня от души.
– Ужасный рисунок.
Он и вправду был ужасный. И смешной. Очень в стиле Джорджии.
– Ну, не всем же быть Леонардо Ди Каприо. Ты разрисовал мои стены, а я твои. И ты даже не обязан платить мне. Я просто пытаюсь сблизиться с тобой на почве искусства.
– В смысле Леонардо да Винчи?
– И им тоже, – Джорджия снова ухмыльнулась и легла на кровать, хлопая по месту рядом с собой.
– Могла бы хоть нарисовать мне бицепсы. Этот человечек совсем на меня не похож. И почему я кричу: «Не делай мне больно, Джорджия!»
Я плюхнулся на кровать, намеренно приземляясь на Джорджию. Она заерзала подо мной и, пыхтя, начала отползать в попытках выбраться.
– Ты прав. Наверное, это должна быть моя реплика, – она хихикнула. Но увидев выражение ее темных глаз, я уткнулся лицом ей в шею, чтобы не думать о ее неизбежной боли.
Джорджия погладила меня по голове, и я выдохнул ей на кожу.
– Ну так что, мы сближаемся на почве искусства? – прошептала она мне на ухо.
– Нет. Давай сблизимся на почве того, что у тебя действительно хорошо получается, – пробормотал я и почувствовал, как ее грудь вибрирует от смеха.