Терренс просто пялился с похабной ухмылкой на мою увеличившуюся грудь, и я осознала, что мой план немного аукнулся. Из-за каблуков мое декольте практически находилось на уровне его глаз. В конечном итоге я сняла туфли и танцевала босиком, представляя на месте Терренса Андерсона Кенни Чесни – низенького и известного кантри-певца, к тому же очень сексапильного. К сожалению, мои вкусы сильно изменились, и отныне ковбои и кантри-певцы, независимо от их сексапильности, отошли на задний план, чтобы освободить место эксцентричным художникам из психбольниц.
Но мы не скоро вернулись к этой теме. По крайней мере, не с доктором Анделином. После той схватки нас с Тагом изолировали на три дня. Поскольку нам запретили покидать наши палаты, я снова объяснял «свои мысли и чувства» посредством рисунков. Доктор Анделин принес мне несколько альбомов. С качественной, а не обычной офисной бумагой. А еще восковые карандаши. Сомневаюсь, что ему дали на это разрешение. Скорее всего, таким образом он пытался меня отблагодарить. Эта невербальная признательность нравилась мне больше любых слов, особенно учитывая, что я сделал это не ради его блага. Но я все же постарался по-своему выразить ему ответную благодарность.
Я рисовал до тех пор, пока у меня не задеревенели пальцы и не заслезились глаза. По завершении передо мной лежали стопки натюрмортов и портретов. Зонтики, галька на дне ручья, Ной Анделин с его аккуратной бородкой – смеющийся и смотрящий с листа на женщину, которая покинула этот мир, но осталась в его сердце. Когда я показал их доктору во время следующего визита, он благоговейно взял рисунки и просматривал их в течение всей терапии, не произнося ни слова. Как по мне, это была наша лучшая встреча.
На третий день в мою палату юрком проскользнул Таг и закрыл дверь.
Я настороженно на него посмотрел. Мне-то казалось, что дверь была заперта. Я даже не пытался ее открыть. И как дурак просидел в комнате с открытой дверью целых три дня.
– Коридор обходят всего раз в несколько минут. Проще пареной репы! Мне стоило прийти раньше, – сказал он, садясь на мою кровать. – Я, кстати, Давид Таггерт. Но ты можешь звать меня Таг.
К моему легкому разочарованию, он явно не планировал устраивать драку.
В таком случае его присутствие нежелательно. Я тут же вернулся к своему рисунку, ощущая присутствие Молли прямо за стеной воды, ее силуэт мелькал за водопадами. Я тяжело вздохнул. Эта девчонка меня уже утомила. А ее брат и подавно. Они оба были невероятно упрямыми и надоедливыми.
– Ты сумасшедший сукин сын, – заявил Таг без всяких преамбул.