Антип отбивался, пока мог, пока не обессилил и не закричал, глядя в небо:
– Я твой! Забирай!
– Ты давно мой, только сам того не знал, – было ему ответом.
На вечерней зорьке в силках смирно сидели тринадцать воронят, ровно столько пришло молодых крепких ребят уже на зорьке утренней к стенам монастыря, сообщив, что готовы нести службу.
Демон снова вышел к Антипу с наступлением темноты, когда новые братья разбрелись по кельям, вынес знакомый ларец, открыл. Подложка из бархата оказалась целой, точно и не рвал он ее в исступлении. На подложке все так же находилась лапка, перья покоились тут же.
Острым когтем демон поддел из-под одежды Антипа веревочку, на которой висел крестик, рассек ее коротким движением. Сам взял лапку и повесил ее Антипу на шею, покорно склонившему голову перед хозяином, свершая новое крещение.
С тех самых пор он больше не марал своих рук кровью, ему на подмогу всегда приходили его «воронята», так прозвал Антип своих сподвижников, подчинявшихся не то что его слову, даже мысли.
Новый хозяин свое слово сдержал.
Демон велел сохранить монастырь. Со временем даже удалось вернуть первоначальное убранство храму, пострадавшее от прежнего настоятеля. Нельзя было, чтобы люди прознали о том, что творится за высокими стенами. Пусть, как и прежде, думают о божьем доме, и никогда им не догадаться, кому теперь молиться ходят, ведь знак демона скверной своей скрыт от посторонних. Антип самолично углем иконы с оборотной стороны поганил, господина своего прославляя.
– Хватит, – сказал пацан, отстраняясь, – не могу больше.
– Я увидел достаточно, спасибо. – Жора поднялся размять затекшие ноги. По ощущениям, он пробыл в видении дольше, чем в прошлый раз, но вокруг все еще плескалась ночь.
– В другой раз я уже ничего тебе не покажу. – Пацан хоть и был духом, избавиться от привычек никак не мог, поэтому, наверное, устало опустился на землю, спрятав лицо в ладонях. – Не знаю, как все здесь устроено, только я чувствую, что сил у меня не хватит уже. Помню, на прошлой неделе… когда-то очень давно, видимо, смотрел ужастик один, там так призраки в таких уродов превращались через какое-то время, что уже и намека на них прежних не оставалось. Меня тоже такое ждет?
– Нет. – Жоре очень хотелось его обнять. Необъяснимое чувство нежности разливалось у него внутри, его тянуло к пацану, как к кому-то настолько близкому, что ближе просто не может быть. И чем сильнее тянуло, тем яростнее вгрызалась в виски боль, заставляя перестать думать, догадываться, вспоминать. – Ты ни в кого не превратишься, обещаю.