– Пастырь тебя обманывает! Он всех вас обманывает!
– Замолчи! – Михаил схватил девушку за запястья, встряхнул ее, как тряпичную куклу. Голова несколько раз дернулась, будто шея не была способна ее удерживать. – Хорошо, что пастырь тебя не слышит!
– Пусти! – Серые глаза налились тяжестью грозовых туч, а на пушистых ресницах заблестели искорки, похожие на снежинки, и Михаил ослабил хватку. – Можешь продолжать ему верить, мне все равно! Но я не хочу, чтобы тебя посадили в тюрьму из-за этого мошенника!
– Какое тебе вообще до меня дело? Чего привязалась-то?
– Ты сильно заблуждаешься, если думаешь, что хоть кому-то в целом мире есть до тебя дело! Я просто вижу, как ты себя грызешь, разыгрывая жертву. Обвиняешь богачей, искренне веришь, будто проблема в твоем пустом кошельке, когда на самом деле настоящая пустота – в душе. Вот только здесь тебе ее нечем заполнить, напихают пустых обещаний, как ваты в мешок, и все!
– Если бы ты побывала там, где был я, сейчас так не говорила бы. Дай пройти! – Михаил отпихнул девушку в сторону, мимоходом отметив ее куриный вес. Совсем, что ли, не жрет? Небось на диетах сидит, чтобы жопа не росла, вот и ходит живой скелет.
– Таких как ты у нас в детском доме называли нытиками! – Слова ударили в спину каменой дробью. Неприятно, но не смертельно.
Он не стал ничего отвечать, отдавая себе отчет в том, что его правда слишком фантастична для произнесения ее вслух. Девчонка не поверит, да еще чего доброго поднимет его на смех. Хватило же у нее ума плести небылицы про пастыря.
Украденные деньги закончились быстро, но он знал, где достать еще. Действуя почти на автомате, он не сразу понял, что вокруг собрались люди и все они смотрели на него. Девчонка тоже пришла и тоже смотрела. Почему-то именно от ее взгляда хотелось укрыться, спрятаться. Она не осуждала его и ни в чем не обвиняла. Все было куда хуже – она его жалела. Сомневаться в том, кто его сдал, было странно, и все равно он искал причины, которые могли снять подозрения с нее, той, что не осуждала, а жалела. Ее слова о нытиках болезненным клеймом запечатлелись в мозге и не стереть его, не уничтожить.
Он почти засомневался в своих прежних установках, почти поверил ей, а не пастырю, когда тот явился все такой же сияющий и чистый. Толпа расступилась перед ним, пропуская вперед. Пастырь сказал именно то, что он хотел от него услышать:
– Не бойся, брат, я с тобой.
Мир не рухнул, не разлетелся на осколки, оставшись стоять на четырех слонах и древней черепахе. Бог не оставил его, услышал и послал спасителя.