— Так кто же он есть, этот твой Валя?
— Он юрист. Институт закончил в прошлом году. Сейчас у дяди Вити в министерстве работает.
— Вот как? — удивился дядя. — Уже в министерстве?!
— Да, консультантом.
— И уже консультантом!.. Так, так. Верно, очень способный юноша?
Его ирония наконец дошла до Зины.
— Тебе как будто и это не нравится?
— Ну, что ты — я думаю, у него чудесная работа. Спокойная — неврастении не наживешь. Оклад, наверное, приличный… Значит, за этого Валю ты и собираешься?
Зина немного помолчала.
— А если выйду, — сказала она с легким вызовом, — ты считаешь, это будет плохо?
— Да кто его знает, — философски заметил дядя, усердно позвякивая ложечкой в чашке. — Иногда бывает и плохо.
Он одним духом вытянул все кофе, брякнул чашку на блюдечко. Встал, прошелся по комнате. Заглянул к Зине в спальню.
— Чью там постель Алексеевна прибирает? — спросил он. — Твою?
— Мою.
Зина тоже поднялась из-за стола. Молча следила, как дядя Дима расхаживает по квартире, с явным неодобрением разглядывая ее затейливую обстановку. Он даже заглянул в раскрытый шкаф, где висел целый ворох платьев и стояли туфли разных цветов и фасонов.
— И это все твое?
Заложив руки в карманы, он остановился возле бамбуковой подставочки, где стояла статуэтка Дианы.
— Подумать только, — начал он сердито, обращаясь к фарфоровой богине, — каких-то пять лет тому назад вот эта самая девчонка могла ходить в лыжных штанах из чертовой кожи и сама пришивала себе пуговицы. А сейчас она не решится выйти на улицу, если не наденет шелковое платье и замшевые туфли, за которыми, конечно, тоже следит Алексеевна.
Зина собиралась что-то возразить, но дядя перебил ее:
— Раньше эта девчонка могла пить чай прямо из котелка, спать на сосновых ветках и умела чистить картошку.
— Я и сейчас умею, — вставила Зина.
— А сейчас, — все более расходился дядя, — а сейчас она спит только на пуховой постельке, которую сама не убирает, и кушает только из блюдечка с золотой каемочкой…
— Дядя Дима, — не выдержала наконец Зина, — вы хотели, чтобы я и сейчас пила чай из котелка и чистила картошку?
— Я хотел бы, — гремел дядя, — чтобы ты не забывала, как это делается. В пятнадцать лет ты была смелым человеком, мы с тобой переплывали Обь в охотничьей лодке в бурю, и тебе приходилось туфлей вычерпывать воду. А сейчас ты боишься выбрать себе дипломную работу по душе, трусишь, что не сможешь ее защитить.
Дядя Дима отвернулся от Дианы, прошел в другой угол, где на полированной тумбочке сидел улыбающийся китайский мандарин из красной обожженной глины, толкнул его пальцем в лоб. Мандарин закачал головой, продолжая глупо улыбаться. Дядя Дима насупился.