Изолированное положение провала создало в нем свой, особенный климат. И лес, и воздух, и даже вода в озере — все было в нем свое, особенное, не такое, как в тайге. Горячие ключи, впадая в озеро, согревали почву, стены защищали от холодных ветров. Поэтому здесь хорошо росли те деревья, которых уже не было в окружающей тайге.
А возможно, ключи также приносили в озеро какую-то долю радиоактивности и, насыщая воздух ионами, делали его легким и целебным, наподобие воздуха горных долин Абхазии и морских курортов.
«Какую хорошую здравницу можно выстроить здесь, — думала Зина, — когда окружающая тайга будет заселяться…»
Эта мысль мелькнула в голове… и не исчезла. Зина насторожилась. Затаила дыхание и сидела не шевелясь, опасаясь случайным движением спугнуть залетевшую мысль, боясь поверить, что нашла то, чего ей так не хватало.
И только когда мысль окончательно укрепилась, когда пришло единственное счастливое решение ее, Зина не выдержала.
Вскочив с чурбачка, она исполнила по тесной избушке дикий восторженный танец — смесь отчаянного гопака и лезгинки.
Чтобы проверить реальность своей идеи, она придумывала всевозможные трудности и тут же сокрушала их напором творческого вдохновения.
У нее нет чертежной доски? Нет бумаги, чтобы начертить проект?.. Хорошо, она сделает объемный макет здания.
Пусть это будет труднее, зато нагляднее… В провале среди камней ей попадался шифер, он заменит грифельную доску для эскизов…
С этого дня ее жизнь наполнилась новым содержанием. Появились новые ощущения, новые огорчения, но и восторги, которые может дать только творчество. С радостным нетерпением заканчивала она хлопотливый коротенький день.
Вечером начиналось самое интересное. Подбросив в камин дров, она присаживалась к своему макету, чертила, строгала дощечки, с кропотливой настойчивостью вытачивала шиферные плиточки.
И постепенно из хаоса кусочков дерева и камня возникали ощутимые, видимые очертания ее мечты…
Шли дни…
С визгом носился над тайгой западный ветер, швыряя в провал охапки влажного тяжелого снега. Северный — нес леденящую стужу, редкие, колючие, как иглы, снежинки.
Солнце скользило где-то за лесом, в провале даже днем стояла мутная белесая полутьма.
Спало все, что могло спать.
Но неизменно каждое утро над лесом тянулась горьковатая струйка дыма. По свежему снегу то тут, то там пролегали лыжные дорожки. Кое-где заячьи следы заканчивались взрытым снегом и застывшими капельками крови.
Каждый вечер светилось крохотное оконце хижины — единственное светлое пятнышко среди застывшего моря безбрежной темной тайги.