Отправился к Ильгу и попросил аудиенции, был сразу же и весьма радушно принят.
— Альфред, пока это еще неофициально, но я получил шифровку из Петербурга по поводу инцидента, устроенного Лаврентьевым при штурме Мэкеле. Всем военнослужащим Российской армии запрещено участвовать в русской военной форме в боевых действиях в Абиссинии. По существу, выходка Лаврентьева могла быть casus belli для столкновения России и Италии. Италию бы Россия без труда разбила, но могла образоваться коалиция европейских держав в защиту Италии, пострадавшей от агрессивных русских, тогда было бы плохо. В настоящий момент дипломаты пытаются «замять» конфликт. Теперь обо мне: скорее всего, я подам в отставку, не дожидаясь, когда царь сам меня выгонит с поста посла. Всем военнослужащим моей миссии предписано снять военные мундиры. Если кто-то из них желает продолжить службу в абиссинской армии, то русское правительство не будет этому препятствовать. Кто не захочет служить — должен немедленно вернуться в Россию. Прежде чем говорить с моими людьми, я должен знать, что им может предложить Негус при согласии продолжить службу в его армии. Им придется платить жалование, даже простым солдатам, ведь они уже не находятся на службе царя и он не несет никакой ответственности перед ними и их семьями и ничем им помочь не сможет, если они будут ранены или попадут в плен.
Поскольку это будет первый вопрос, который будет мне задан, я бы хотел знать размер жалованья для солдат и офицеров и какие гарантии и льготы им может дать Негус. Теперь второй вопрос, он касается меня. Я, конечно, могу забрать Мариам, обвенчается с ней здесь или в Петербурге, ведь я получил согласие на брак и титул в качестве приданого. Но я уже сроднился с Абиссинией и покинуть ее в час испытания — не принесет мне чести. Поэтому я согласен перейти на службу к Негусу и хотел бы знать, что он может мне предложить.
Ильг ответил, что ему не хотелось бы терять столь умного и осведомленного в очень широком спектре вопросов — от военного дела до медицины, человека, поэтому, он думает, что Негус найдет мне достойное место среди своих ближайших советников. Он немедленно поговорит с Менеликом, поскольку время не терпит отлагательств, и сообщит мне о решении Негуса сегодня же. После этого я могу поговорить со своими людьми и сообщить об их решении в Петербург — императорский курьер отвезет шифровку на телеграф в Джибути. У абиссинцев не так много европейцев на службе, тем более специалистов, поэтому, он считает, что Негус даст им достойные условия. Про меня и говорить не приходится, они с Менеликом как-то обратили внимание, что, говоря о проблемах Абиссинии, я часто говорю «мы» и «нам», то есть, они чувствуют мои симпатии к их стране и то, что я отождествляю себя с ней. На прощание Альфред дал мне пачку европейских газет, где можно было найти упоминания о столкновении в Мэкеле и интервью русского офицера, среди них — пресловутую «Пти паризьен».