Начался первый акт «марлезонского балета»[5]: подгоняемые слабым утренним ветерком, плывут в открытое море утлые лодчонки, ясно видно, что никого там нет, за ними наяривает на лодке «неудачник-рыбак», которого окликают с баркаса. Вижу, что с берега отчалили другие «рыбаки» — их лодки в двух кабельтовых от цели (поскольку сражение морское, меры длины тоже морские, приблизительно 360 метров). «Неудачник-рыбак» препирается с портовой охраной. Что-то объясння, часовые с интересом смотрят за бесплатным зрелищем. Наконец лодки зацепились веревкой за форштевень крейсера и их прижало к бортам — одну посередине большого крейсера, а другую — ближе к корме малого. Вижу, что «сомаль» резко дергает за шнур и псевдо-рыбака перетаскивают в баркас. Грохнуло так, что заложило уши, но почему-то один раз! Вторая мина, та, что зацепилась за малый крейсер, спокойно уплывает в никуда — веревка-то оборвалась. Начинаю поливать очередями палубу ближайшего ко мне большого подорванного крейсера, он резко кренится на левый борт в сторону пробоины, из трюма выскакивают люди и бросаются за борт. Крейсер завален на борт уже так, что нет смысла стрелять по палубе — с нее просто скатываются в воду те, кому повезло выбраться наружу — а на берегу их примут «драгуны» (я предупредил, чтобы никого не убивали и не раздевали, я уже расплатился за все, выдав им винтовки).
Во втором акте «соответствующего балета» происходило следующее: как и ожидалось, после взрывов гранат никто не спешил лезть из кубриков канонерок наверх, под взрывы снарядов, (так потом сказали итальянцы). Но тут вниз полетели ведра с коптящими тряпками и нутро корабля быстро наполнилось едким и вонючим дымом. Крича, что сдаются, моряки полезли наверх. На оставшемся крейсере приходило нечто подобное. Я попытался стрелять по палубе крейсера, но выходило плохо — все же далеко, а когда баркас приблизился к кораблю, вовсе отказался от этой затеи, чтобы не задеть своих. С баркаса «портовой охраны» на палубу неожиданно полетели бомбы и осколки их сметали все на своем пути. Часовой у флага был буквально сброшен взрывом за борт вместе с гюйсом[6]. Казаки полезли наверх и принялись швырять лимонки во все двери и люки, которые открывались. Оставшиеся несколько «ананасок» кинули в трюм. Наверх абордажникам передали винтовки и несколько казаков заняли места сверху на надстройках, а один даже забрался на боевой марс[7] и вовремя: из открывшегося светового люка на палубу выскочило несколько вооруженных чем попало матросов во главе с офицером. Офицер получил пулю, а остальные — гранату под ноги. Тем не менее, одному из казаков в подобной ситуации уберечься не удалось… после этого все закрытые световые люки разбили выстрелами и покидали внутрь гранаты (в открытые и забранные лишь деревянными решётками люки, гранаты бросили еще раньше). Еще один из казаков был ранен во время «зачистки помещений»: два офицера-храбреца попытались подорвать крейсер вместе с собой, взорвав боезапас, но погибли от казачьих пуль, при этом ранение средней тяжести получил и один из казаков — пуля попала в бедро и кровотечение было достаточно сильным. Наконец, все сдавшиеся были выведены на палубу, их обыскали на предмет оружия и разрешили спустить шлюпки. Среди итальянцев было до пятидесяти человек с осколочными ранениями различной тяжести, из кубриков вытащили примерно столько же трупов. Капитан погиб в своей каюте, куда через открытый для вентиляции световой люк сверху бросили гранату.