Юля делала вид, что не замечает разлада в семейных отношениях Андрея, но по мере сил вносила свой скромный вклад. Именно в те дни, когда Андрей отпрашивался в театр или на день рождения тещи, Юля делала страшные глаза и грозила таким гневом заказчика, что Андрей втягивал голову в плечи и работал до победного конца. Большим грехом Юля это не считала, успокаивая себя тем, что у Андрея нет детей, а жена не ребенок, поплачет и успокоится, не маленькая.
После очередного такого аврала Андрей представил себе скандал, который ждет его дома, прислушался к внутреннему голосу и понял, что ему не хочется возвращаться к жене. А для художника внутренний голос звучит так же повелительно, как горн для пионера. Он поехал к Юле. Она этому не удивилась, понимая, что все к тому и шло.
Но большой художник не может, как все прочие, просто блудить. Он же не сантехник Гена, чтобы переспать с сотрудницей из жэка, а на следующий день вернуться домой, получить от жены затрещину и продолжить счастливую семейную жизнь. Андрей – не Гена. Его богатый духовный мир требовал другой окантовки этой ночи. И Андрей придумал себе роль влюбленного маэстро. Он погрузился в любовный дурман по самые уши. Юля нашла в этом подтверждение своей звездности. Она чувствовала себя роковой женщиной, ради которой мужчина бросил семью, не в силах противиться ее чарам.
При очередном сеансе связи с Катькой Юля говорила с хрипотцой, как и положено женщине-вамп:
– Катюш, я узнала вкус счастья. Это сон наяву. Наконец-то я нашла мужчину, который готов совершать поступки.
– Какие? – уточнила Катя, которая любила конкретику.
– Он ушел из семьи.
– А-а-а, – как-то неопределенно отреагировала Катя.
– И мы живем вместе, – с вызовом добавила Юля. Она забыла уточнить «в твоей квартире». – Ты не поверишь, я только сейчас поняла, что такое быть женщиной.
Катя охотно верила.
– А у тебя, Катюха, как? Нашла кого-нибудь? – покровительственно спросила Юля.
– Да тут не до того… Я вроде как остаюсь еще на полгода. Питер хлопочет, но это еще неточно. На воде вилами писано.
– Конечно оставайся, – убежденно отреагировала Юля, – знаешь ведь, какая тут экология, а у тебя ребенок. И вообще, Америка – страна возможностей.
Юля нуждалась в квартире Кати. Патриотизм в этих обстоятельствах неуместен.
Все сложилось наилучшим образом: Катя продолжила работу в Америке под началом Питера Шварца, а Юля осталась в ее квартире в объятиях Андрея.
Андрей буквально испепелял себя страстью. Полночи он объяснялся Юле в любви, а полночи плакал, рассказывая ей, как он виноват перед женой. Просто быть счастливым ему казалось как-то примитивно, не достойно художника. От недосыпа нервы у влюбленных расшатались, под глазами залегли тени. Но Андрей упивался такой жизнью. Жена звонила, плакала и звала обратно. Но Андрей с состраданием в голосе говорил: «Я, на минуточку, влюблен. Ты должна принять мой выбор».