Теоретически есть два способа контролировать бюрократию. Во-первых, демократически, при помощи гражданского общества в условиях экономического и политического плюрализма. Этот путь Путину не подходит по определению. Во-вторых, за счет установления тотального личного контроля над аппаратом власти. Этот путь ему гораздо ближе, и, судя по всему, он как раз в эту сторону и сдвигается. Но мало иметь амбицию, нужна еще и амуниция. Режим личной власти должен опираться на свой собственный аппарат насилия, которого у Путина пока нет. Все, на что он может опереться, — это спецслужбы, напичканные его друзьями, которые и крадут у него власть.
Ключевая проблема — в отсутствии рычага, при помощи которого Путин мог бы перераспределить власть внутри вертикали в свою пользу. Это только Мюнхгаузен мог вытащить себя из болота за волосы. Путину для этого требуется политический инструмент. Он не может ограничить власть «питерских чекистов» до тех пор, пока они являются его единственной опорой. Выясняется, что для устойчивости вертикали требуется не один, а целых два стержня, чтобы можно было опираться на них попеременно. Вывод, скажем, для России не новый. Со времен опричнины самодержавие так только и выживало.
В каком-то смысле перед Путиным стоит та же задача, которая стояла перед Сталиным в начале 30-х годов. Только для него препятствием являются не обуржуазившиеся «старые большевики», а превратившиеся в мафиози «питерские чекисты» (разумеется, это собирательный образ), которые растворили Владимира Путина во власти как сахар в стакане воды. Чтобы выжить, Путин должен стать Сталиным. Кому-то это покажется смешным, но чисто теоретически алгоритм формирования аппарата личной власти существует. Дополнительный стержень созрел и ждет, чтобы его употребили по назначению.
Удвоение власти ВВП
За каких-то несколько лет резко изменился социальный облик путинской номенклатуры. На смену тем, кто до сих пор конвертировал во власть те или иные конкурентные преимущества (деньги, связи, происхождение и так далее), в политику потянулись те, чьим единственным преимуществом является отсутствие всяких преимуществ. Поскольку движение внутри партии власти пошло не только сверху вниз, но и снизу вверх, то и партия в целом стала более «народной», а значит, если верить Горькому, более приземленной, скучной и практичной.
Все новое — хорошо забытое старое. Деловитость и серость, возможно, скоро снова станут отличительными чертами российского функционера. Почти неизбежно будущее «полевение» партии власти, которой придется-таки обзавестись массовой идеологией. Это будет означать закат «системной» левой оппозиции, в которой отпадет нужда. Еще это будет означать, что Михаила Ходорковского обворуют еще раз, на этот раз покусившись на его интеллектуальную собственность, — потому что серый поворот со временем станет-таки левым