Никакой страшной «машины путинской пропаганды» не существует — это миф о фабрике мифов. Эффективность кремлевской пропаганды никак не связана с ее качеством. Просто восприимчивость населения к пропаганде резко возросла. Легко обманывать того, кто сам обманываться рад. Люди в России давно не ищут правды, они хотят, чтобы им рассказывали сказки. Более того, правды в России боятся, потому что инстинктивно обыватель предчувствует гибель империи, и душа его трепещет. И ни в какое чудесное спасение он тоже не верит, тем более с помощью динозавров. Люди живут в невыносимом напряжении, подавляя страх как за свою собственную судьбу, так и за судьбу страны. Естественной реакцией на этот подсознательный страх является желание забыться, спрятаться, обмануть себя и других. Люди кричат как можно громче о своей силе, чтобы никто не заметил их слабости.
Украинская революция усугубила страхи «маленького человека». Она стала спусковым крючком обывательской истерики. Эта истерика является формой психологической защиты — люди пытаются таким образом оттолкнуть от себя пугающую реальность. Им легче жить внутри успокоительного мифа, чем думать о тех угрозах, которые они не в состоянии предотвратить. Именно поэтому сегодня в России и стар, и млад без всякого видимого принуждения с наслаждением предается патриотическим сновидениям. Россия устала от боли и попросила у «доктора» наркоз. Ослабленному организму хватило возвращения Крыма, чтобы впасть в эйфорию.
Пробуждение или смерть
Критическое осмысление происходящего в России сегодня затруднено. Революция в Украине буквально «вынесла мозг» обывателю, причем как «патриотам», так и их оппонентам, — первым от ощущения своей силы, вторым от ощущения своего бессилия. Спазмы империи похожи на приступы эпилепсии — каждый следующий страшнее предыдущего. Вероятность того, что после очередного приступа Россия уже никогда больше «не поднимется с колен», очень высока.
Пока идет размежевание между родственными этносами — великорусским и украинским (в перспективе к этому спору могут присоединиться и белорусы), — ситуацию еще можно удерживать под контролем. Но следующим легко прочитываемым ходом является размежевание между русскими и татарами — двумя общностями, которые, собственно, и составляют ядро великорусского этноса. Это вытекает из общей логики разложения империи, которая разваливается на части в обратной исторической хронологии. Московия — это вовсе не крайний предел, до которого может откатиться Россия, двигаясь вспять истории.
На последнем рубеже могут столкнутся как раз те силы, которые закладывали фундамент великорусской государственности. Чем дольше длится имперский сон русского народа, тем тяжелее будет его пробуждение. Конечно, русскому человеку не привыкать к похмелью. Но на этот раз реальность может превзойти все его наихудшие ожидания. «Вежливыми человечками» дело может не ограничиться. Курс на сохранение империи любой ценой — это тупиковая стратегия, нацеленная на выживание без развития. Тот, кто не развивается, выжить не может по определению — ни в природе, ни в истории (если только не спрячется в какой-нибудь маргинальной лакуне). Россия, однако, слишком большая, чтобы спрятаться.