Так или иначе, но Кремль преодолел очень важный политический рубеж. Когда-то он формально придерживался позиции, согласно которой целью является построение либеральной демократии (позднее редуцированной до уровня «суверенной демократии»). При этом практикуемые методы политического руководства обществом абсолютно не соответствовали этой цели. Пользуясь юридическим языком, об этой политике можно было говорить как о «покушении на демократию с негодными средствами». Теперь же вопрос не столько в методах, сколько в самой цели. Кремль и его идеологи фактически открыто заявляют, что Россия должна снова стать империей. И, кстати, средства тут же пришли в соответствие с заявленной целью. Но возникла новая проблема — посткоммунистическая империя, как это ни покажется странным поклонникам «евразийства для чайников», совершенно не вписывается в русскую историческую матрицу.
Все империи прошлого были в России последовательно модернизационными, в то время как вновь провозглашенная посткоммунистическая империя создается для противодействия модернизации. Сегодня об этом стараются не вспоминать, но уже само образование Московии было подвижкой в сторону Европы, хоть и весьма слабо выраженной. Петровские преобразования лишь многократно усилили тенденцию, проявившуюся задолго до рождения первого российского императора. Большевизм, вроде как оттолкнувший Россию от Европы, был в то же самое время крайним выражением русского западничества и нанес самый сокрушительный удар по остаткам русской патриархальности. Горбачевская перестройка и ельцинские реформы также, разумеется, осуществлялись под флагом модернизации и европеизации.
Таким образом, посткоммунистическая империя — это не продолжение традиций, как может показаться, а полный разрыв с традицией, движение против почти шестисотлетнего потока русской истории. И хотя бы только поэтому к этому странному идеологическому и политическому образованию, стоит внимательно присмотреться. Перефразируя Маркса, можно сказать, что все предшествующие империи только усиливали модернизационную и европейскую составляющие русской государственности, в то время как посткоммунистическая империя поставила своей целью сломать ее. Степень желательного и допустимого «исторического отката» определяется исключительно глубиной фантазии участников «имперского консенсуса». Кого-то вполне удовлетворяет возврат к недавнему советскому прошлому, кто-то грезит о восстановлении монархии, а кого-то заносит во времена Московии с ее убаюкивающей архаичностью.
Этот исторический парадокс объясняется достаточно просто: все предшествующие империи в России были превращенными формами реального исторического движения, позитивной исторической эволюции, в то время как посткоммунистическая империя — это превращенная форма редукции, у которой нет никакого исторического содержания. Это пустышка, обернутая в голую политическую фантазию. В ней много ностальгических чувств и полное отсутствие идей.