Посткоммунистическая империя — это политическая антиутопия. Безусловно, она является отрицанием коммунистической утопии. Но это лишь отрицание первого порядка, и в полном соответствии с законами гегелевской диалектики, оно является односторонним и неполным. Это не возвращение к реализму, а замена одного типа мифологического сознания другим. Путинский «русский мир» — это всего лишь СССР навыворот. Но если СССР, несмотря на утопизм коммунистической идеи, решал вполне конкретные исторические задачи (как минимум была уничтожена экономическая, социальная и политическая многоукладность царской империи, Россия хотя бы внешне переняла европейские политические формы и так далее), то посткоммунистическая империя никаких исторических задач вообще не имеет. Это пустой звук в русской истории, историческая «загогулина», которая может, однако, очень дорого стоить русскому народу.
По сути, возврат к имперской идее — это нервный срыв нации. Россия не выдержала преобразовательного напряжения и на середине пути сорвалась в социальную и политическую истерику. Люди ищут успокоения в попытках вернуться к каким-то известным им историческим практикам, не отдавая себе отчет в том, что время этих практик давно прошло, их историческое содержание испарилось и осталась лишь пустая форма, блестящая, словно мишура, зацепившаяся за ветку выброшенной после праздников на помойку и никому уже не нужной елки.
Сегодня от русских элит требуются мужество и мудрость, чтобы вместо попыток реализовать имперскую антиутопию заняться с чистого листа строительством национального конституционного государства. Россия в 90-е годы промахнулась мимо посадочной полосы. Сегодня ей надо найти в себе силы, чтобы зайти на второй исторический круг и без истерики, сцепив зубы, доделать начатое перестройкой. Проигрывает не тот, кто совершает исторические ошибки, а тот, кто не хочет их исправлять.
Глава 33. Обыкновенный неототалитаризм — на полпути к бездне
Это неправда, что у нынешней власти нет идеологии, что она вся прямо-таки насквозь прагматичная, что, кроме денег, ее ничего не интересует. Интересует, и еще как — причем чем больше у нее денег, тем замысловатее ее политическая философия. Другое дело, что свои истинные политические взгляды власть до поры до времени стеснялась пропагандировать, демонстрируя на публике идейный унисекс. Но все тайное рано или поздно становится явным. Обострение политической борьбы при неуклюжей передаче власти обратно от Медведева к Путину привело к тому, что власть была вынуждена обозначить свой идеологический профиль.