Революция и конституция в посткоммунистической России. Государство диктатуры люмпен-пролетариата (Пастухов) - страница 283

С какой бы ноги ни заступила конституционная реформа, что бы ни стало ее триггером и какой бы изначально дорогой она ни пошла — это будет двухтактный процесс. Вначале придется принять меры временного характера, которые по самой природе своей будут половинчатыми, двусмысленными и недостаточными, а потом, создав благоприятную почву, приступать к реализации стратегического замысла и проводить «глубинную» и по-настоящему радикальную реформу, которая будет больше напоминать революцию. Особая сложность грядущих испытаний состоит в том, что конституционному движению должно хватить запаса мощности пройти оба эти этапа, не застряв где-то посередине.

С трудом признаваемым, но от этого не менее осязаемым политическим фактом является сегодня то, что национального государства в России как никогда не было, так и нет до сих пор. Так же, впрочем, как до сих пор не существует и самой русской нации. Есть русский народ, который исторически объединил вокруг себя в имперском государстве десятки (если не сотни) других народов и народностей, но это вавилонское скопище этносов, собранных под одной государственной крышей, так и не стало нацией. Ближе всего к решению национального (в строгом смысле слова) вопроса, как ни странно, подошли большевики, конструируя «единую общность — советский народ», но этот амбициозный, хоть и насквозь фальшивый проект с треском провалился в 1991 году. И по сей день русская посткоммунистическая государственность остается обломком советской империи, которая в свою очередь является отредактированным изданием Российской (царской) империи.

Но и это даже — полбеды. Беда же состоит в том, что невозможно в один прыжок преодолеть то гигантское расстояние, которое отделяет империю от национального государства в России. Не существует такой волшебной конституционной палочки, взмахнув которой можно в одночасье создать и русскую нацию, и русское национальное государство. А это значит, что, в отличие от Европы или Америки, где формирование нации в существенной степени произошло в недрах феодализма (пресловутое «третье сословие») и предшествовало конституционному строительству, в России придется сначала создавать конституционные предпосылки формирования нации, довольно долго ждать, пока она наконец сформируется, и лишь потом окончательно конституционно закреплять рождение национального государства.

Понятно, что все это требует времени, причем немалого даже по историческим меркам. В отличие от Божественного акта творения, все, что люди делают своими руками, особенно в России, — это процесс. Чехов полагал, что между утверждением, что «Бог есть», и утверждением, что «Бога нет», лежит огромное поле титанической душевной и умственной работы, которое русский человек никак не может перейти. Но точно так же между утверждением «конституции нет» и утверждением «конституция есть» лежит такое же огромное поле неопределенности, преодолевать которое, по всей видимости, придется сразу нескольким после-путинским поколениям. И на весь этот переходный период времени России тоже нужна будет какая-то конституция, не идеальная (какой уж может быть идеал, если нет еще ни нации, ни национального государства), но достаточно стабильная, чтобы задать необходимый вектор общественного развития.